Он нагнулся и сорвал одуванчик.
– Держи, – протянул он цветок. – Загадай желание. Поднеси цветок к губам и дунь что есть силы. Если все семена улетят, желание сбудется.
Санча, ожидая подвоха, с неохотой взяла одуванчик, но потом набрала в грудь воздуху и сложила губы трубочкой.
– Учти, – предупредил Хью. – Если не сдуешь все, с тебя выкуп.
Она снова набрала воздуху и дунула изо всех сил. Увидев, что несколько семян осталось, она засмеялась и стала просить:
– Можно попробовать еще разок? Я просто не знала, как надо дуть. Второй раз у меня получится!
Он быстро поймал ее за руку.
– Разрешается дунуть только один раз!
– Фу, это неправильно!
– Все равно, плати выкуп.
Оказавшись в кольце его сильных рук, Санча посмотрела на него смеющимися глазами:
– Увы, у меня нет денег. Сжальтесь надо мной, месье…
– Но у тебя есть уста, чья сладость губительна для моего сердца, – ответил он, касаясь губами ее щеки.
– Губительна! Так я погубила тебя?
– Чем еще объяснить то, что я потерял интерес ко всем хорошеньким девушкам? Перестал спать по ночам.
Она засмеялась:
– Я тут ни при чем!
– При чем, – возразил Хью и прильнул к ее губам. Его ладонь легла ей на грудь. Смеясь, она стала отталкивать его.
– Разве это уста?
– Но они так божественны, – шепнул он в ее ушко. – Честное слово, не будь земля такой жесткой, я бы взял с тебя выкуп прямо здесь.
Наступила середина лета, и в аббатстве праздновали рождение Иоанна Крестителя. Всю ночь на Иванов день крестьяне жгли в лугах костры, казавшиеся во тьме огромными оранжевыми глазами. Весь следующий день кострищи тлели и дымились. Брат Малком был в ярости и поносил «языческий обычай». Несколько недель после этого, встречая крестьян, он осыпал их упреками, смущал их душу угрозами неведомых кар. Юан, пастух, и многие слуги сторонились его, как прокаженного.
В эти летние дни, наполненные опьяняющим запахом роз и свежескошенного сена, Санча часто сопровождала мужа на своей каурой лошадке в поездках по поместью. Она наблюдала, как буйные травы падают под косами крестьян, а позже, в погожий день, как встают в лугах аккуратные стога. Ее изумляли эти горы сена, делавшиеся как можно выше, чтобы им не страшны были затяжные осенние дожди. С юным задором она присоединялась к крестьянкам, смеясь и помогая им поднимать золотистые снопы.
Но больше всего Санче нравилось смотреть на овец. В день, когда отары перегоняли на пастбища, она выезжала с Хью и Мартином. Все утро она не покидала седла, наблюдая за тем, как пастушьи овчарки носятся, словно тени, в высокой траве лугов, собирая разбредавшихся в разные стороны овец. Умные собаки без устали метались среди отары, высматривая отбившихся животных, заставляя упрямых присоединяться к остальным, жалобно блеющим в ожидании стрижки.