– Посмотри, какие они чудесные, – протянула ему Санча цветы.
– Почти не пахнет, – заключил Хью, поднеся к носу цветок, повертел его в пальцах и примирительно добавил: – Хотя выглядит довольно мило.
– Ты не знаешь, как они называются? – спросила Санча.
Хью отрицательно покачал головой, показывая, что его это мало интересует.
– Я такой же знаток цветов, как моя левая нога. Брат Малком знает, наверное, побольше, – предположил он. – Если хочешь, я накопаю их тебе перед возвращением домой. Привезешь цветы в аббатство и посадишь в своем садике.
– Ой, конечно, хочу, – обрадовалась Санча, предвкушая, как высадит их на клумбе и будет ухаживать за ними. Снова подняв глаза на Хью, она заметила, что он устремил внимательный взгляд на луг, раскинувшийся внизу.
– Что там?
– Всего лишь птицы – кормятся в камышах у воды, – ответил Хью, мгновенно обернувшись. Порою, думая о ней, он забывал обо всем на свете. Вот и сейчас он не сводил взгляд с Санчи, бродящей по цветущей поляне. Она сама как цветок, думал он, – прекрасный и нежный.
– Ты хочешь увидеть оленей? – спросил наконец он.
– Они уже появились?
В его глазах появилась искорка смеха.
– Нет еще. Нужно посидеть и подождать.
Со своего места на холме они могли видеть всю долину.
– Два дня назад восемь маток и столько же оленят проходили вон там, – сказал Хью, показывая рукой, где на заросшем кустарником лугу появлялись олени. – Они пойдут по той же тропе, – говорил он с уверенностью внука лесничего. – Если мы будет терпеливы, – прошептал он ей на ухо, – то увидим их. Это красивое зрелище.
Они сидели и тихим шепотом разговаривали обо всем и ни о чем. Санча постепенно совершенствовалась в английском, но, когда Хью, дразня ее, употреблял какое-нибудь слово, имеющее множество значений, она приходила в замешательство и заявляла, что в английском языке слишком много ненужных сложностей. Это в самом деле так, смеялась она, иначе почему англичане всегда говорят одно, а подразумевают другое, и наоборот, подразумевают одно, а говорят другое? Тут их разговор перешел в игривую перепалку, прерываемую поцелуями, закончившуюся только тогда, когда Хью, беззвучно смеясь, сказал, что они перепугают всех оленей.
Они улеглись рядышком в густой траве и стали наблюдать. Так они пролежали больше часа, но никто не появлялся на лугу, даже птицы не пролетали над ним.
– Мартин просил у меня позволения жениться на Алисе, – как бы невзначай обронил Хью.
Санча повернула голову и уставилась на него. Если бы ей сказали, что сейчас солнце упадет с небес, она бы так не удивилась.