Склонив голову набок, Леха с удивлением и замешательством прислушивался к этому совершенно новому, неизвестному чувству, будто оно рождалось не у него, а у кого-то постороннего. Пальцы сами сложились щепотью, и Саюшкин, совершенно не осознавая, что делает, три раза истово перекрестился…
Наверное, он на некоторое время задремал. Очнулся Леха от полудремы-полузабытья мгновенно, будто его кто-то толкнул. Свеча почти догорела, и в ее неверном, колеблющемся свете вор увидел, что пол перед ним как-то странно шевелится и загорается крохотными искорками.
Озадаченный непонятным явлением, Саюшкин тупо смотрел на мельтешащие серые тени.
И только когда в оголенную ногу повыше лодыжки впились острые зубы, он заорал от боли, вскочил, и, включив фонарик, принялся пинать ногами, словно заправский футболист, больших длиннохвостых крыс.
Отвратительные твари разбежались. Но, судя по шороху в темноте, не очень далеко.
Много ли их там? – гадал Леха, дрожа как осиновый лист. Он столько рассказов наслышался от знакомых бомжей о городских крысах, что мог написать на эту тему научный труд.
Эта напасть в полной мере проявилась в городе вместе с демократией. Нет, крысы и раньше плодились. Даже коммунисты, при всей их железной воле и настойчивости, не смогли за годы советской власти окончательно решить этот животрепещущий вопрос. Но все-таки крысиное поголовье в годы торжества социализма значительно уменьшилось и ушло в подполье, действуя в основном по ночам, бандитскими наскоками.
Когда перекрасившиеся в одночасье партайгеноссе стали именоваться демократами и либералами, крысиное племя воспрянуло духом. Из-за митинговых страстей и драк возле государственных кормушек новые старые как-то выпустили из виду, что городские помойки тоже требуют внимания и средств. Выросшие, как на дрожжах, кучи не убирающегося месяцами мусора способствовали возрождению целых крысиных колоний.
Теперь, судя по всему, по ночам крысы занимались только сексом. А днем важно разгуливали на виду у совсем обалдевших обывателей, чинно и неторопливо ковыряясь в отбросах, – выискивали по-светлому что вкусней.
Иногда крыс все-таки пытались травить – чтобы заткнуть рты некоторым, особо рьяным, представителям совсем распоясавшейся гласности, которые строчили жалобы на бездеятельность мэрии в газеты и даже ругались с экранов телевизоров. По подвалам домов лазили какие-то подозрительные дядьки и тетки, чем-то там посыпая полы и обрызгивая стены.
Крысы, недовольные таким нахальство, начинали бунтовать, поднимаясь на верхние этажи и проникая в квартиры граждан. Некоторые особо крупные экземпляры нападали на элитных кошек и собачью мелюзгу. Рассказывали и вообще страшные истории – например, как крысы сожрали младенца – но Леха им не верил.