— «Третий поросенок устроил пир горой…», — пробормотал Пуаро.
Деплич уставился на него.
— Она и вправду наелась досыта, — сказал он. — Оказалась очень деятельной. С тех пор трижды выходила замуж. Разводилась с невероятной легкостью. Сейчас она леди Диттишем. Откройте любой номер «Татлера» — обязательно о ней прочтете.
— А кто еще двое?
— Гувернантка, но я не помню ее фамилии. Славная, услужливая женщина. Томпсон, Джонс, что-то вроде этого. И девочка, сводная сестра Кэролайн Крейл. Ей было лет пятнадцать. Сделалась знаменитостью. Занимается археологией, все время в экспедициях. Ее фамилия — Уоррен. Анджела Уоррен. Очень серьезная молодая женщина, я встретил ее на днях.
— Значит, она не тот поросенок, что, плача, побежал домой?
Сэр Монтегю Деплич окинул Пуаро каким-то странным взглядом.
— Ей есть от чего плакать, — сухо отозвался он. — У нее обезображено лицо. Глубокий шрам с одной стороны. Она… Да что говорить? Вы сами обо всем узнаете.
Пуаро встал.
— Благодарю вас, — сказал он. — Вы были крайне любезны. Если миссис Крейл не убила своего мужа…
— Убила, старина, убила, — оборвал его Деплич. — Поверьте мне на слово.
Не обращая на него внимания, Пуаро продолжал:
— …тогда вполне логично предположить, что это сделал кто-то из этих пятерых.
— Пожалуй, — с сомнением произнес Деплич, — только не пойму зачем. Не было причин! По правде говоря, я убежден, что никто из них этого не делал. Выбросьте эту мысль из головы, старина!
Но Эркюль Пуаро только улыбнулся и покачал головой.
— Безусловно, виновна, — коротко ответил мистер Фогг.
Эркюль Пуаро задумчиво разглядывал худую, чисто выбритую физиономию Фогга.
Квентин Фогг был совсем не похож на Монтегю Деплича. В Депличе были сила и магнетизм, держался он властно и вселял в собеседника страх. А в суде производил впечатление быстрой и эффектной сменой тона. Красивый, любезный, обаятельный — и вдруг чуть ли не сказочное превращение — губы растянуты, зубы оскалены в ухмылке — он жаждет крови.
Квентин Фогг, худой, бледный, до удивления лишенный тех качеств, какие составляют понятие «личность», вопросы свои обычно задавал тихим, ровным голосом, но настойчиво и твердо. Если Деплича можно было сравнить с рапирой, то Фогга — со сверлом. От него веяло скукой. Он так и не сумел добиться славы, но зато считался первоклассным юристом. И дела, которые вел, обычно выигрывал.
Эркюль Пуаро задумчиво разглядывал его.
— Значит, вот какое впечатление произвело на вас это дело?
Фогг кивнул.
— Если бы вы видели ее, когда она давала показания! Старый Хампи Рудольф, а он был прокурором на этом процессе, превратил ее в котлету. В котлету!