V
Пуаро чуть замедлил шаг, приблизившись к многоквартирному дому, который выходил на Риджентс-парк.
В общем-то, если как следует подумать, у него вовсе не было никакого желания расспрашивать о чем-либо Анджелу Уоррен. С единственным вопросом, который ему хотелось задать, можно было не спешить…
На самом деле его пригнала сюда ненасытная жажда к точности. Пять человек — значит, должно быть и пять вопросов? Тогда все завершалось более четко.
Ладно, что-нибудь он придумает.
Анджела Уоррен встретила его несколько нетерпеливо.
— Выяснили что-нибудь? — спросила она. — Добрались до истины?
Пуаро медленно закивал головой на манер китайского мандарина.
— Прогресс по крайней мере есть, — сказал он.
— Филип Блейк? — Она скорей утверждала, нежели спрашивала.
— Мадемуазель, пока я ничего не могу сказать. Эта минута еще не настала. Не откажите в любезности приехать в Хэнд-кросс-Мэнор. Все остальные уже дали согласие.
— А что вы намерены там делать? — чуть нахмурившись, спросила она. — Воссоздать картину того, что случилось шестнадцать лет назад?
— Пожалуй, не воссоздать, а прояснить под несколько другим углом. Приедете?
— Приеду, — согласно кивнула Анджела Уоррен. — Интересно увидеть снова всех этих людей. Я, наверное, увижу их под несколько другим, более острым углом, как вы изволили выразиться, нежели прежде.
— И привезете с собой письмо, которое показывали мне?
— Это письмо адресовано только мне, — нахмурилась Анджела Уоррен. — Я показала его вам из лучших побуждений, но у меня вовсе нет намерения позволить чужим и малосимпатичным мне людям его читать.
— Может, вы не откажетесь руководствоваться в этом случае моими советами?
— Откажусь. Я привезу письмо с собой, но руководствоваться буду собственными соображениями, которые, осмелюсь сказать, ничуть не хуже ваших.
Пуаро поднял руки, показывая, что смирился с судьбой. Он встал и собрался уходить.
— Вы позволите мне задать вам один небольшой вопрос? — спросил он.
— О чем?
— В ту пору, когда произошла трагедия, вы читали «Луну и грош» Сомерсета Моэма, не так ли?
Анджела вытаращила глаза.
— По-моему, да. Совершенно верно. — И, не скрывая любопытства, спросила:
— А откуда вы узнали?
— Я хотел показать вам, мадемуазель, что и в малых, не имеющих принципиального значения делах я в некотором роде волшебник. Есть вещи, которые я знаю, даже когда мне об этом не говорят.