Я понимала, что мой отъезд в Лондон ничего не изменит, но сказала:
— Хорошо. Если вы говорите, что я должна уехать, я уеду.
— Умница, — похвалил меня Эмиас. Я уехала и ему не писала.
Он продержался десять дней, а затем приехал сам. Он так похудел, был таким изможденным и несчастным, что я испугалась.
— Я предупреждал вас, Эльза, — сказал он. — Не говорите, что я вас не предупреждал.
— Я вас ждала, — ответила я. — Я знала, что вы приедете.
У него вырвался какой-то стон, когда он сказал:
— Есть вещи, которые мужчина не в силах преодолеть. Я не могу ни спать, ни есть, ни отдыхать, потому что все время думаю о вас.
Я сказала, что знаю об этом и что испытываю те же чувства с той минуты, когда его увидела. Это — судьба, и незачем с ней сражаться.
— Но вы ведь и не особенно сражались, Эльза? — спросил он. И я ответила, что вовсе не сражалась.
Если бы я не была такой юной, сказал он, на что я ответила, что это не имеет значения. Следующие несколько недель, должна признаться, мы были счастливы. Даже не счастливы, нет, это не то слово. Это было нечто более глубокое и грозное.
Мы были рождены друг для друга, мы обрели друг друга, и оба чувствовали, что нам суждено вечно быть вместе.
Но случилось еще кое-что. Эмиаса начала преследовать мысль о незаконченной картине.
— Забавно получается, — сказал он мне. — Раньше я не мог тебя писать — ты сама мне мешала. А теперь я хочу писать тебя, Эльза. Я хочу написать тебя, и эта картина будет лучшей из написанных мною. Мне так не терпится взяться за кисть и написать тебя сидящей на старинной бойнице на фоне традиционно голубого неба и чинных английских деревьев, где ты… ты будешь диссонирующим криком торжества. Именно так я должен написать тебя, — продолжал он. — И мне нельзя мешать, пока я буду работать. Когда картина будет закончена, я скажу Кэролайн правду, и мы проясним наши запутанные отношения.
— Кэролайн устроит скандал по поводу развода? — спросила я.
— Думаю, нет, — ответил он. — Но кто знает, как поведет себя женщина?
— Жаль, — сказала я, — если она будет огорчена, но в конце концов она не первая и не последняя.
— Очень верно сказано, Эльза. Но Кэролайн не слушает, никогда не слушала и уж никак не будет слушать голос разума. Она меня любит, понятно?
Понятно, сказала я, но, мол, если она его любит, то прежде всего должна заботиться о его счастье и уж ни в коем случае не мешать ему, если он хочет обрести свободу.
— Жизнь не решается с помощью прописных истин, почерпнутых из современной литературы. Природа велит человеку бороться не на жизнь, а на смерть.