Понимаешь? Меня похвалили за то, что я не вор, что я не присвоил чужие деньги...
Дядя Ванечка встал, прошелся по комнате. Встал и я и принялся укладывать свой чемоданчик.
- Успеешь уложиться. Приложи-ка лучше примочку к губе и ложись! посоветовал дядя Ванечка.
- Я должен ехать, дядя Ванечка.
- Куда, бичо?
- К себе, на границу.
- Как на границу? Ведь ты приехал на неделю?
- Да, но сейчас хочется обратно... Здесь мне нечего делать...
- С ума сошел! Что я скажу Шуре, твоему деду? Приехал, подрался, набили ему морду, и уехал обратно? Так, что ли?
- А вы вообще ничего про мой приезд не говорите.
Какой смысл? Через полгода вернусь насовсем...
- Может, передумаешь, а?
- Нет, дядя Ванечка, не просите, пожалуйста. Я должен ехать!
- Слушай, мальчик, может, я тебя чем-то обидел?
- Что вы, дядя Ванечка, дорогой! Наоборот, я очень вам благодарен! За все! - Я подошел к нему и поцеловал в щеку.
- На чем же ты сейчас поедешь? - спросил дядя Ваяечка, протирая глаза.
- Доберусь как-нибудь...
- Ну ладно, езжай, сынок! - сказал он после недолтого молчания.
Я взял свой чемодан и направился к двери. Прежде чем выйти, я обернулся и спросил:
- Дядя Ванечка, как вы думаете, какой я человек?
Я ждал ответа с волнением. Дядя Ванечка задумался, потом на его лице мелькнула добрая улыбка и голубые глаза весело замигали.
- Ты еще не человек, мой дорогой, а всего-навсего мальчик. Вернее, ты доброе тесто, которое следует еще порядочно перемесить. Понял?
- Ну что вы, дядя Ванечка, - усмехнулся я, - по-моему, меня достаточно уже месили!
- Погоди, не то еще будет! - громко рассмеялся он,
- Ладно. До свидания, дядя Ванечка!
- Будь здоров, сынок!
В предрассветном сумраке тихо шелестели листьями акации и чинары. Приятно ласкал лицо легкий ветерок.
То здесь, то там в окнах зажигались огни. Тбилиси пробуждался.
Было уже темно, когда я добрался до села. На селе, как правило, засыпают рано, поэтому все вокруг было объято тишиной. Кое-где в окнах мерцал свет. В части меня не ждали, да и я не особенно спешил. Медленно шагал я по проселочному шоссе, с наслаждением вдыхая влажный ночной воздух, напоенный ароматом моря и созревших цитрусов. По обеим сторонам шоссе тянулись мандариновые деревья, усыпанные золотистыми плодами. Забравшись в сад, я наполнил карманы мандаринами и продолжил.путь. Вот и сельсовет. Здесь поворот направо, и шагов через сто покажется наша застава. Но я почему-то свернул с шоссе и пошел по тропинке, круто взбиравшейся по холму. Плохо соображая, куда и зачем иду, я векоре очутился у ворот дома Феридэ. С бешено бьющимся сердцем, словно вор, я огляделся кругом и, убедившись, что никто меня не видит, тихо приоткрыл калитку. На цыпочках подошел к дому. В одной из комнат на верхнем этаже горел свет. Я поставил чемодан под лестницей и стал подниматься по ступенькам. У дверей я остановился, перевел дыхание. Колени дрожали, и сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди.