- Писти Шарашидзе. Какая же еще? - удивленно взглянул на бабушку дед.
Писти привели.
- Писти, сколько ступеней в твоей лестнице? - спросил дед.
- Тронулся, несчастный! - ахнула Писти и схватилась за голову.
И вдруг... Лицо у деда перекосилось, сморщилось, губы скривились, подбородок задрожал, весь он задергался и словно подкошенный рухнул на землю. Долго валялся дед, воя, рыча и корчась в страшных конвульсиях, и долго оплакивала мужа убитая горем его красавица жена - бабушка Мина.
Потом дед успокоился, затих, а когда встал, люди отшатнулись: половина его лица скособочилась, оттянулась к левому уху да так и застыла.
С тех пор к деду навсегда пристало прозвище Рыло.
- Ты чего строишь рожу, словно Рыло-Исидор?
- Отстань, а то как дам nq морде, сделаю из тебя Рыло-Исидора!
- Какое там! Когда Исидор стал Рылом, Никифору было добрых три года!
- Да ну, скажешь тоже! Спроспм у Рыла-Исидора:
он-то должен помнить!..
Но это говорилось за спиной деда. Во всем селе не нашлось бы смельчака, кто в лицо назвал бы его Рылом.
Наоборот, Исидора уважали и даже побаивались. Ведь в свои двадцать три года он стал первым председателем сельсовета.
Так вот, тогда, в двадцать первом, спустя неделю после того, как деда избрали председателем, он получил письмо от Минаго Джабуа - известного бандита, заклятого врага советской власти: "Рыло! Если ты мужчина, а не баба, подымись в Суребский лес, жажду умыться твоей кровью.
А не посмеешь, так я сам к тебе спущусь. Побалуюсь с твоей красавицей, а потом прирежу тебя, как свинью, у самой паперти церкви".
Надел Исидор лапти, заткнул за пояс маузер и вышел пз дому. Бросилась в ноги жена:
- Не ходи, Исидор! Пожалей меня, дорогой!
- Ну нет, Мина! Попляшет он у меня, и с тобой побалуется, и выпьет твои помои, не быть мне иначе Исидором! - ответил дед и ушел.
Трое суток ждал Исидор на пастушьем постое появления Мипаю Джабуа.
- Напрасно ждешь. Ушел Минаго из этих краев, - сказали пастухи.
Не поверил дед пастухам. Сам не покидал шалаша и пастухам запретил отлучаться. И на рассвете четвертого дня появился проголодавшийся Минаго. Он шел, прихрамывая на одну ногу, вооруженный двумя маузерами. Деда он сперва не узнал, а когда спохватился, было поздно: вороненое дуло маузера чуть покачивалось перед глазами Джабуа. Минаго поднял руки.
- Расстегни пояс, Минаго! - сказал Исидор.
Минаго молча выполнил приказ. Пастухи, затаив дыхание, стояли и ждали.
- Отпусти пояс!
Отяжеленный двумя маузерами пояс тотчас же упал на траву. Исидор левой рукой извлек из ножен длинный охотничий нож и не спеша приблизился к Минаго. Тот закрыл глаза.