Ла Боэси, «Рассуждение о добровольном рабстве»
«Реаль» (Мадрид): 0
«Андерлехт» (Бельгия): 1
Таков результат матча на Кубок Европы, состоявшегося 23 сентября 1962 года в Антверпене.
Все произошло совсем иначе, чем представлял себе Луи. Футбол он смотрел по телевизору в одиночестве. Только Симона подсела к нему на минутку, прежде чем лечь спать. Жан-Жак, закрывшись в комнате, готовил уроки. Мари мыла посуду, а потом села на кухне шить.
Когда умолкли последние нотки позывных «Евровидения», Луи поднялся с таким трудом, будто это он сам пробегал девяносто минут кряду.
– Идешь спать, Мари?
– Нет, посмотрю «Чтение для всех». Это хорошая передача.
Он подходит, наклоняется к ней:
– Что с тобой происходит?
Он хочет ее обнять. Она вырывается:
– От тебя винищем несет. Оставь меня в покое.
Он хватает ее за плечо. Она его отталкивает. Руки Луи вцепляются в халат, отрывают Мари от стула, плечо оголяется.
– Спятил, что ли? Ребята еще не спят. Мне больно.
Мари высвобождается. Халат трещит. Луи идет на нее, сжав кулаки. Желание у него пропало начисто. Он опустошен, обессилен, безумно утомлен. Остались только гнев да упрямая решимость не уступать подкрадывающейся мужской несостоятельности, усталости, оцепенению.
Мари пятится в гостиную, освещенную рассеянным светом экрана и лампой, горящей на кухне.
– Не подходи!..
Когда он разодрал халат, у нее внутри словно что-то оборвалось. Только бы не закричать! Ей не страшны эти протянувшиеся к ней лапы, это бледное, непреклонное лицо. Луи больше не существует. Он растворился, растаял. Он тень, бледный отблеск прошлого, в котором ее уже нет.
Луи надвигается на нее, пока она не упирается в перегородку, он подходит к ней вплотную, она еле сдерживается, чтобы его не ударить. Ей удается извернуться и оттолкнуть мужа к стулу. Стул с грохотом падает.
– Мама! Мама!
Дверь в комнату Жан-Жака распахивается. Мальчонка кидается защищать мать. Луи выпрямился. Теперь ему есть на ком сорвать злость.
– Чего тебе тут надо? Марш спать!
– Папа, что случилось? Мама!
Луи бьет сына по лицу. Мари бросается на мужа. Тот отступает.
– Псих, псих ненормальный! Жан-Жак, мой Жан-Жак.
Мари прижимает сына к груди. Жан-Жак не плачет. Но у Мари глаза полны слез.
Луи уже ничего не чувствует, кроме усталости, омерзения, отвращения к другим и к себе. Он бредет в спальню, раздевается в темноте и валится на кровать, в успокоительную прохладу простынь.
Стук молотка. Он отдается в голове.
Голова не выдерживает. Отрывается от тела. Я ударов не чувствую. Стою с молотком в руке и колочу по кухонному столу. Я колочу в двери – в одну, другую. Я стучусь в пустоту. У меня из рук вырывают молоток.