– И что же написано в этом письме?
– Да откуда мне знать?! Поймите, я просто почтальон или курьер, если хотите. Меня всего лишь попросили передать письмо – вот я и хочу это сделать! Так мы можем с вами встретиться где-нибудь в центре?
– Хорошо, – подумав немного, ответил Ребриков. – Только не сегодня. Завтра утром вас устроит?
– Вполне. А когда и где?
– Давайте... ровно в десять на Арбате. Знаете, там недавно дом новый построили. Внизу еще магазины какие-то. «Дворянский дом» называется.
– Это на котором кариатиды такие дурацкие? Знаю.
– Так вот, там поперек Арбата переулок идет, и ровно в десять я буду стоять прямо посередине перекрестка. И не опаздывайте! Больше пятнадцати минут я ждать не собираюсь!
– Не волнуйтесь – не опоздаю! А как я вас узнаю?
– На мне будут синие джинсы, белая футболка и синяя ветровка. Кроссовки тоже синие. Вам достаточно?
– Вполне. До свидания.
– Пока! – буркнул Ребриков.
Пленка еще немного пошуршала в магнитофоне, пока Смолин не сказал:
– Все. Больше на этой пленке ничего нет.
– И почему, Борис Евгеньевич, вы решили, что разговор этих неизвестных людей может представлять для нас хоть какой-то интерес? – спросил Шугаев, выключая магнитофон.
– Не совсем неизвестных, Павел Александрович, – парировал Смолин. – Один человек известен – это Ребриков. Тот самый, который выиграл шестьдесят миллионов рублей!
– А откуда вы знаете, что это Ребриков? – поинтересовался Колапушин.
– Он же играл и давал интервью нашему каналу. Я, естественно, просмотрел эти записи и запомнил его голос.
– Надо же! Он узнал его голос! – язвительно заметил Мишаков. – Откуда у вас эта совершенно противозаконная запись? Вы что, прослушиваете телефон Ребрикова? По какому праву?!
– Ах да! Простите, я совсем забыл. – Смолин опять раскрыл свой кейс, достал оттуда лист бумаги и подвинул его Мишакову. – Вот здесь все написано.
Мишаков вслух начал читать исписанный лист, крайне ехидно комментируя прочитанное:
– Значит, вот как дело обстояло? Шел по коридору телеканала – нашел кассету... Это в помещении телеканала, куда посторонние только по пропуску могут попасть! А генеральный директор, конечно, поднимает с пола кассеты, вместо того чтобы сделать втык уборщице. Решил послушать... Ага! У генерального директора федерального телеканала больше нет дел, кроме как слушать все найденные на полу кассеты?! Узнал голос Ребрикова...
Мишаков резко оттолкнул лист.
– Что вы мне суете эту филькину грамоту?!
– Это не филькина грамота, а мое заявление, – спокойно ответил Смолин, – написанное два часа назад.
– Вы нас за полных идиотов не держите, договорились?! Нам ведь тоже кое-что известно о службе безопасности вашего канала! Приходилось сталкиваться, как же! Совершенно ясно, Борис Евгеньевич, что это ваши люди прослушивали телефон Ребрикова и вели запись его разговоров! «Жучка» на его линию влепили, так?