– Давай в другой раз вдумаемся! – перебила Коваль, улыбнувшись. – Если я сейчас же не усну, то завтра носом клевать буду и плохо выглядеть.
– Все, я уезжаю. – Чмокнув подругу в лоб, ведьма испарилась.
– От нее с ума сойти можно, если долго общаться! – выдохнула Марина, накрываясь простыней.
Розан не обманул и собрал толпу журналистов прямо в палате, куда все еле вместились со своим оборудованием. Марина даже слегка растерялась от такого внимания к своей персоне – не очень-то жаловала ее пишущая и снимающая братия. Но сюжет был настолько привлекательным и сенсационным, что все ухватились за возможность дать в свои издания горячий материал из жизни ментов и бандитов. Коваль полусидела в постели, демонстративно выложив поверх одеяла загипсованную кисть руки и слегка приоткрыв вырез халата так, чтобы был виден корсет. Волосы ее были забраны в хвост на затылке, макияж умело наложен, чтобы не скрыть ни единого синяка на лице, но подчеркнуть красивые синие глаза. Журналисты какое-то время разглядывали ее, потом, точно вспомнив, зачем были приглашены сюда, приступили к работе. Вопросы сыпались со всех сторон, Марина спокойно отвечала, все время чувствуя на себе пристальный и обеспокоенный взгляд Хохла, стоящего за спиной журналистов, – ему идея Розана не казалась столь блестящей, и он справедливо опасался реакции со стороны милицейского начальства. Когда все вопросы иссякли и журналисты, прощаясь и желая Марине скорейшего выздоровления, потянулись к дверям, от общей группы отделился высокий, красивый мужчина лет шестидесяти и подошел к кровати:
– Вы позволите поговорить с вами еще пару минут?
– Мне кажется, я все рассказала, больше добавить нечего, к сожалению, – откликнулась она, беря сигарету из протянутой Хохлом пачки.
Вид этого человека смутно напоминал что-то, возникло ощущение, что Марина уже видела мужчину раньше, но где – вспомнить не могла.
– У меня есть несколько вопросов, которые я не задал, – настаивал мужчина, и Коваль сдалась:
– Спрашивайте.
– А не мог бы я попросить вашего охранника оставить нас на некоторое время?
– Это еще зачем? – грозно спросил Хохол, прищурив глаза.
– Я понимаю, но… О, если вы боитесь, что я причиню вред вашей хозяйке, то обыщите меня, – догадался журналист и встал со стула, поднимая руки. Женька придирчиво ощупал его с ног до головы и посмотрел на Марину:
– Сама решай.
– Выйди, – кивнула она.
– Я за дверью, – бросил Хохол, выходя из палаты.
Они остались вдвоем, журналист разглядывал полулежащую перед ним женщину очень внимательно, словно изучал что-то в лице, глазах, и Марине стало не по себе: