– Ты… обижена на деда?
– Нет, что ты. Он относился ко мне прекрасно. Никогда на меня не кричал. Называл «моя маленькая пани». Покупал мне все, о чем бы я ни попросила. Дал прекрасное образование.
– И воспитывал в духе марксизма-ленинизма?
– Я бы сказала, в духе антикапитализма. В школе я штудировала «Капитал» Маркса и уже тогда точно знала, что все беды – от капиталистов.
– От проклятых капиталистов.
– Да, – засмеялась Марта, – от проклятых капиталистов. Именно так мой дед и говорил.
Роман снова закурил, чувствуя, что вопреки желанию тяжелеет все сильнее. Эдак от запланированной благотворительной акции придется отказаться. А то он, чего доброго, уснет в самый неподходящий момент и осрамит Контору на веки вечные.
– Мне кажется, я знаю, о чем ты хотел меня спросить, но не решился, – сказала Марта.
– Да? И о чем же?
– Тебя удивляет, почему я ничего не прошу за свою услугу. Верно?
– Удивляет, – кивнул припертый к стенке Роман. – Я не очень-то верю в человеческое благородство. Извини, особенно в женское. Если бы мотивом был корыстный интерес или, что часто бывает, любовный, тогда бы я понял. Но в данном случае я затрудняюсь что-либо понимать. Заветы дедушки – дело святое, но ты не обязана помогать нам за просто так…
– Да, не обязана.
– Тогда – почему?
Марта помолчала, глядя в приоткрытое окно.
Роман ждал ответа, хотя чувствовал, что временами теряет нить разговора. Хотелось прилечь, вытянуться во весь рост. Тело ныло усталостью, веки норовили сомкнуться. Он встряхнул головой, поморгал. Вот же чертова настойка!
Ну нет, шалишь, нас не взять. Нельзя допустить, чтобы какая-то пара стопок вывела из строя закаленного бойца, настроенного на самую решительную битву в своей жизни.
– Марта, не хочешь говорить – не надо, – сказал Роман. – В общем, все это не важно. То, что сделала ты, не имеет цены в любом случае. Люди будут спасены от произвола, а это самое главное.
– Да, это самое главное, – отозвалась Марта. – Роман, какой ты удивительный человек…
Голос Марты вдруг прервался, и она закрыла лицо руками.
– Что случилось? – изумился Роман.
Она молча потрясла головой.
– Марта? – тронул он ее за плечо. – Что с тобой?
– А ты не понимаешь? – отнимая руки от лица, спросила она.
– Я? Э-э… Кажется, не совсем.
– Ну и ладно, – усмехнулась она сквозь слезы. – Давай ляжем в постель?
– Давай, – с радостью согласился Роман.
Кажется, только что ему, типа, признались в любви. Правда, соображал он плохо и мог кое-чего не так понять. Но она плакала, а это, извините, не шутки. Неужели она в него влюбилась? Вот это здорово. И приятно, черт возьми, не каждый день тебе признаются в любви почитатели «Капитала».