Курбский воспринял информацию на удивление спокойно, а следующий вопрос выдал в нем сугубо практичного человека:
– То есть вы считаете, что возможность связи между нашими мирами потеряна и вам подобные больше сюда не попадут?
– Возможно. По крайней мере я туда вернуться не могу и о том, чтобы кто-то еще попадал сюда, не слышал.
– Ясно. И что же, в вашем мире все воюют таким оружием?
– Намного более страшным, – вздохнул Петр. – Наши пушки стреляют за горизонт. Самоходные стальные повозки надежно укрывают сидящих там от пуль и даже ядер, а сами оснащены могучими пушками. По небу летают стальные птицы, способные за какой-нибудь час покрыть расстояние от Москвы до Петербурга и сбросить снаряды, каждый из которых может стереть любой из этих городов с лица земли.
– Жуткий мир, – произнес Курбский. – Не дай Бог, подобный коридор возникнет снова. Такого чародея следует сразу погубить.
– Может быть, – согласился Петр. – Но придет время, когда и здесь появятся такие же машины.
– Надеюсь, не скоро, – бросил Курбский. – В руках таких правителей, как Иван, это привело бы к гибели многих народов.
– Не скоро, – согласился Петр. – Но злобных правителей будет не меньше. Скажите, что вы думаете об Иване?
– Отважный воин, хитрый политик, но слишком подозрителен. Сразу после побега я послал ему письмо, где сказал, как он ошибается, губя верных слуг и отважных воинов. Завязалась целая переписка. Он шлет пространные письма, но смысл всегда один: царь холопов своих казнить и миловать всегда вправе. И ни слова о том, что же послужило причиной казней верных ему людей и разгула опричнины.
Петр знал переписку Курбского и Грозного почти наизусть, поэтому предпочел увести разговор в сторону:
– А как, на ваш взгляд, должен бы вести себя государь?
– Так же, – быстро ответил князь. – Только без казней верных подданных.
– То есть вы согласны с ограничением прав боярской думы и абсолютной властью царя?
– Конечно. Без этого сильное государство немыслимо. Бояре порвут его в клочья.
– Но в Петербурге же было не так, а страна процветала.
– Петербург есть Петербург, – пожал плечами Курбский. – Обычаи иные. Но, думаю, долго они не просуществуют. Вольности черни – гибель для государства. Хотя мы с Иваном всегда считали, что Северороссия должна встать под руку московского царя. Земля-то исконно русская, да богатая, да к морю выход, да сосед наш.
– Но народ там хочет жить под властью собственного правителя, – заметил Петр. – Да и от Руси эти земли отторгнуты более трехсот лет назад и под властью Москвы никогда не были.