– Жить? – На лице юноши отразилось неподдельное удивление. – Разве вы не умеете жить?
– Все умеют жить – и каждый по-своему. Как каждый умеет фехтовать – и каждый по-своему. Кто-то хватает саблю и машет ею со всей силы, кто-то применяет известный ему набор приемов, для кого-то это искусство, для кого-то – ремесло, для кого-то – тяжелая необходимость.
– Тот, кто умеет жить, получает богатство и власть?
– Здесь, как и в фехтования: тот, кто не умеет жить, – погибает.
– Но ведь жить можно по-разному. Я бы, например, не хотел жить в нищете, ковыряясь в грязи. И потом, говорят, смерть в молодости – за родину, за государя, за свою семью – куда более достойный исход, чем жизнь до старости на мешках с золотом.
– Но говорят это обычно как раз те, кто стремится жить до старости на мешках с золотом, притом с золотом, которое им принесли эти самые отважные, которые думали, что сражались за царя, за родину, за веру, а положили жизни за благосостояние царедворцев. И заметь, сами эти царедворцы режут друг другу глотки очень лихо. Мало кто из них проходит жизнь, не ведая опалы, тюрьмы, а то и плахи. Впрочем, если удается миновать их, эта угроза всегда висит над ними, не давая по-настоящему насладиться обретенными богатствами. Хороша жизнь, если всякую минуту с ужасом ждешь, что придут, отберут, казнят…
– Так и кто же умеет жить? – выпятил губу Федор. – Неужели крестьянин, который ковыряет землю?
– Крестьянин, – кивнул Басов. – И царедворец, и воин, и купец, и священник. Но только в случае, если они, во-первых, живут, а во-вторых, живут так, как им нравится. Если они не дают себя заманить, обмануть; если не суетятся, но получают удовольствие от каждой минуты жизни, – значит, жить они умеют.
– Но вы живете как хотите, – вставил Федор. – Значит, вы умеете жить?
– Как тебе сказать, – нахмурился Басов. – В жизни есть еще много вещей, которыми я вынужден заниматься, но которые меня печалят. И пока это так, я не могу утверждать, будто умею жить.
– Но ведь в мире много неприятных вещей, которые никогда не принесут удовольствия, – заметил Федор. – И потом, у каждого человека есть враги. С ними приходится бороться, и это тоже не доставляет удовольствия, да и чревато многими опасностями. То, о чем вы говорите, вообще невозможно.
– Я не говорил, что должен получать удовольствие ото всего в этом мире, – откликнулся Басов. – Я сказал: ничто не должно огорчать. Мир таков, каков есть. Таким его и надо принять. Спорить с ним глупо. Но у меня пока не получается… А враги… У меня нет врагов.
– Как нет? – удивлению Федора не было предела. – Мавры, что нападали на нас у Майорки, рубились как черти. Вы сражались с пятью одновременно, и каждый хотел убить вас. Это ли не враги?