«Ледяную звезду» пытались найти с помощью вертолетов и аэросъемки. Дважды милицейский десант высаживался на яхтах, швартовавшихся в соседних портах, и дважды потом приходилось извиняться перед хозяевами за беспокойство.
«Ледяная звезда» растворилась в неприветливом зимнем море.
А потом началась обычная зимняя чехарда. Один шторм сменял другой, еще более сильный, море ревело и бушевало, швыряло на берег мусор, которым одарили его люди, обломки досок и расползающиеся мутные водоросли.
Дальнейшие поиски «Ледяной звезды» были признаны бесполезными.
Именно эта фраза, обведенная траурной рамкой, украсила первую полосу городской газеты.
Это был негласный некролог капитану Дердекену и маленькому шуту по имени Джокер.
Но даже после официально объявленной смерти эти имена еще долго не переставали тревожить воображение горожан. Одни считали Ивана жертвой обстоятельств, другие – хладнокровным убийцей, одни восхищались им открыто, другие исподтишка, одни жалели о его смерти, другие говорил, что лучше смерть, чем пожизненная каторга…
Одним словом, ситуацию можно было охарактеризовать крылатой фразой известного английского драматурга: «Господа, я ухожу и оставляю вам свою репутацию».
Иван исчез, но его тень еще долго витала над городом. Так долго, что успела превратиться в легенду. Еще одну легенду, о еще одном капитане «Летучего голландца», встреча с которым приносит гибель.
– Я рад, что он ушел из твоей жизни, – сказал отец, когда я рассказала ему всю историю от начала до конца.
Я промолчала. Мне было трудно разобраться в своих чувствах. Прошло слишком мало времени, чтобы окончательно померкло воспоминание о ярко-бирюзовых глазах на смуглом лице.
– Надеюсь, ты в него не влюблена? – встревожился папа.
Мне стало смешно.
– Да разве так бывает? – спросила я. – У меня же есть Лешка!
Папа подавил вздох и ответил:
– К сожалению, бывает.
Я придвинулась к отцу и спросила, понизив голос:
– Ты про Алину, да?
Папа повернул голову и посмотрел на меня с удивлением.
– Откуда ты знаешь? – спросил он.
– Она просила передать тебе привет, – ответила я неловко. – И вообще, она меня так разглядывала… Я догадалась.
Отец промолчал. Я встревожилась.
– Пап, ты прости, если я влезла не в свое дело. Я не хотела.
Отец молча погладил меня по голове.
– Ничего, – сказал он. – Ничего, Майка. Все позади.
– Ты ее любил, да? – спросила я шепотом, хотя дома мы были одни.
Отец улыбнулся.
– Ты знаешь, я ее до сих пор люблю.
– Не может быть! – не поверила я. – А как же мама?!
– Это разные чувства, – сказал отец. – Совсем разные. Алиной я… переболел. Это была даже не любовь. Это было какое-то сплошное безумие. Ее измучил, себя измучил… А ей это было не нужно. Знаешь, бывают такие люди, для которых сильная любовь окружающих…