Честно говоря, и его и меня это немного раздражало и страшно смущало.
Мы не хотели выглядеть избалованными благополучными детками, которым жизнь все поднесла на блюдечке. Но растолковать это женщине, которая считала, что осталась одна на свете, а потом неожиданно обрела родного внука, оказалось попросту невозможно.
Она нас не слышала.
Она смотрела на Лешку такими помолодевшими влюбленными глазами, что у него язык не поворачивался заявить бабушке:
– Мне ничего от тебя не нужно!
Сколько же радости было в этом бесконечном процессе заваливания внука подарками! Мы не могли обидеть Наталью Александровну своим бескорыстием.
Поэтому нам пришлось стиснуть зубы до тех пор, пока эйфория немного уляжется. Надеюсь, это произойдет в обозримом будущем.
Компании сына Наталья Александровна выкупила сама. И передала их Лешке в полное и безраздельное владение.
– Это имущество твоего отца, – сказала она твердо. – Значит, твое имущество.
Вот скажите: что можно на это возразить?
Мы с Лешкой до поздней ночи просидели на кухне, обсуждая внезапно свалившееся на нас богатство. Честное слово, оно принесло нам больше проблем, чем радости. В компаниях покойного Терехина работало почти двести человек, если считать внештатников, и всем им нужно было исправно платить зарплату. А если учесть, что после смерти магната дела пришли в некоторый упадок…
Ох!
Мы сидели на кухне и раскладывали ситуацию так и так.
– Я не смогу этим заниматься, – говорил Лешка. – Пресса – это не мое дело. Во-первых, я ничего в этом не понимаю, во-вторых, просто не хочу бросать яхт-клуб! Майка, тебе придется засучить рукава.
– А шеф? – спрашивала я безнадежным голосом. – Мне же придется уволиться! Как я могу его огорчить?
– Предлагаешь огорчить бабушку? – немедленно вскидывался Лешка.
Нет. Огорчить бабушку было невозможно. Бабушка – это святое.
Вот так и получилось, что в неполные двадцать шесть лет я совершила головокружительную карьеру, став генеральным директором группы информационных компаний.
Сказать, что мне было страшно, значит ничего не сказать. Я не привыкла отвечать за судьбы сотен людей. Я по-настоящему не привыкла отвечать даже за одну-единственную судьбу – свою собственную.
На работу я шла каждый день с вибрацией в коленях. И норовила поскорей присесть, чтобы подчиненные не догадались, что у генерального директора дрожат поджилки.
Впрочем, глаза боятся, а руки делают.
Постепенно вокруг меня собралась команда грамотных людей, которые разумно распределили ворох обязанностей. Среди них был мой старый поклонник и однокурсник Вовка Сагалаев.