– Вы хорошо ладили?
– В то время? Очень хорошо! Потом, правда, потеряли друг друга из виду.
Он беззастенчиво врал, и Виктор знал это. В действительности Робер Вильнёв выставил племянника за дверь, как только тот достиг совершеннолетия, и если сам Жан не хотел в этом признаваться, то до сих пор жили люди, которые помнили это.
– Мне понадобится ваша помощь,– радостно добавил Вильнёв.– В одиночку я не сумею управиться с этаким состоянием.
Его смущенное нетерпение в начале встречи сейчас полностью улетучилось.
– Нотариусы занимаются подобными вещами? – настойчиво спросил он.
– Да,– уклончиво ответил Виктор.
Этот человек становился ему все более неприятным, хотя внешне он сохранял нейтралитет,– он не мог допустить, чтобы состояние его души отражалось на ходе дела. Если клиент пожелает поручить нотариальной конторе свои вложения, у Виктора не должно быть никаких действующих причин, чтобы отказать ему.
Он взял лежащую рядом с папкой с документами связку ключей и подвинул ее к Жану.
– Мой секретарь назначит вам новую встречу, но некоторое время займут административные шаги, поэтому будьте терпеливы.
– А если мне понадобятся деньги прямо сейчас?
– Я могу разблокировать для вас часть средств.
– Прекрасно!
Виктор поднялся, чтобы проводить клиента в приемную. Из вежливости он поговорил с ним еще минуты три и опять вернулся в свой кабинет. Лишь только за ним закрылась дверь, он позвонил брату по интерфону.
– Ты один, Макс?
– Один, давай говори.
– Вильнёв не показался очень расстроенным из-за истории с завещанием.
– Еще бы! Он знает, где его выгода.
– Он знает это до такой степени хорошо, что перед уходом коварно намекнул мне на то, что нотариальная контора Казаль переходила из рук в руки как раз во времена этого проклятого завещания, так что ничего, мол, удивительного, что оно затерялось.
– Но помещение-то никогда не менялось, и архивы никуда не выносили!
– Я сказал это, но, похоже, ему было наплевать. Тем лучше для нас, разве не так?
– Я терпеть не могу таких типов!
– Он какой-то странный и неприятный, это правда, но он собирается поручить нам управление своим состоянием.
– В самом деле?
В голосе Макса сквозило изумление, и Виктор улыбнулся.
– А ты что думал, что он затеет с нами тяжбу?
– Папа нам выцарапает глаза...
– Если не хуже!
Развеселившись, Виктор отпустил кнопку интерфона и заглянул в свой еженедельник. После обеда встречи следовали одна за другой, без перерыва, и он вздохнул с сожалением. Сейчас он уставал от работы – не то, что несколько месяцев назад, когда он был счастливым женатым человеком. Неужели он и вправду посвящал свою личную жизнь профессии, даже не осознавая того? Лора с утра до вечера была дома с Тома и, наверное, умирала от скуки. Но она никогда не изъявляла желания пообедать с ним в Сарлате – она говорила, что их малыш в ресторане просто невыносим. Если же Виктор советовал оставить Тома с родителями, она всегда находила отговорки. Почему он не почувствовал опасности, которая нависла над их семьей? Какая доза слепоты была ему необходима, чтобы ощущать себя в стороне от разъедающей повседневной рутины?