— Хорошо, я это сделаю.
Блэйк, потягивая шампанское, исподлобья смотрел на танцующих. За последний час Виолетта сменила дюжину партнеров, она не только танцевала, но и отчаянно флиртовала. Она шутила и кокетничала со всеми подряд, даже с восьмидесятилетним лордом Пакстоном и двадцатилетним юнцом лордом Лофтоном. В этой блестящей светской красавице невозможно было узнать провинциальную барышню, какой Виолетта была едва ли не месяц назад. Уроки Катарины явно шли ей на пользу. В своем серебристом бальном платье она была более чем элегантна. Поклонники окружили ее едва ли не с первой минуты появления на балу.
Но неужели она надеется, что эти уловки заставят его ревновать? ? ?
Желая ответить себе «нет», Блэйк растерянно прервал поток мыслей: одно дело двадцати — и восьмидесятилетние кавалеры, но сейчас… в танцевальный круг Виолетту ввел под руку лорд Фэрроу. Виолетта, казалось, была полностью поглощена его рассказом. Фэрроу гипнотизировал ее. Это и понятно: Роберт богат и хорош собой, женщины гроздьями виснут на нем. Правда, намерения у Фэрроу не самые благородные, но ведь это его, Блэйка, не касается. Он свое дело сделал, он дважды предупреждал Виолетту.
— Я вполне одобряю ваш выбор, — раздался нежный голос Габриэллы возле самого уха Блэйка. Она поймала его взгляд, направленный на Виолетту, и добавила: — Леди Гудвин понравилась мне еще во время нашей первой встречи на балу у вашей матушки.
— Одобрять здесь нечего, — оборвал ее Блэйк.
— Ах, Блэйк, ваши чувства столь очевидны… по крайней мере мне не составляет труда о них догадаться.
Блэйк долго и пристально смотрел на Габриэллу, вспоминая теплоту, нежность и любовь, связывавшую их.
— Вы всегда знали меня лучше прочих, — вымолвил он.
— Да, Блэйк, это так. И я вам скажу: леди Гудвин вам подходит. Она сильная, честная и… настоящая.
Блэйк уже не смотрел на Габриэллу, он ел глазами Виолетту, которая кружилась в танце с Фэрроу.
— Я не хочу бороться с трудностями, — сказал Блэйк.
— Тогда вы потеряете эту женщину, а я буду чувствовать вину, — ядовито сказала Габриэлла. — Блэйк, я до сих пор не могу простить себе, что обидела вас. Я сожалею, что струсила.
— Я знаю. — И он коснулся рукой ее обнаженного плеча.
Габриэлла улыбнулась и поцеловала Блэйка в щеку.
— Жизнь принадлежит храбрым. Я была трусихой. А эта женщина смела.
— Да, она храбрец, — неожиданно для себя подтвердил Блэйк, следя глазами за Виолеттой.
Он повернулся к своей бывшей приятельнице, но Габриэллы рядом уже не было.