Она прошептала еле слышно, хотя здесь не было никого, кроме нее и Мурада:
— Как по-твоему, что они сделают, когда он отвергнет их предложение?
— Вряд ли они так вот сразу отрубят ему голову, — несколько смягчился Мурад. — У них есть разные способы убеждения. И кто знает, несмотря на твою уверенность, не сочтет ли он в итоге, что его жизнь стоит дороже, чем патриотизм и гордость?
— Но ведь паша не терпит, когда ему перечат! — повернувшись к нему, возразила Алекс.
— Фарук сумеет его вразумить. — Обняв ее за плечи, Мурад продолжал: — Ты напрасно изводишь себя, Алекс. Как бы то ни было, для тебя он под запретом. Оставь его в покое. Предоставь его своей судьбе. И подумай лучше о себе, о своем будущем — ведь оно может быть для тебя только здесь и только с Джебалем.
Алекс снова отвернулась к глазку. Слова Мурада подняли новую волну страха. Нет, не может быть, чтобы ее будущее оставалось навсегда здесь, под властью Джебаля. Она сбежит, сбежит непременно. Рано или поздно. Даже если, Боже упаси, придется совершить это в одиночку. И вдруг Алекс стало интересно, смогла бы она вновь перенестись в будущее — если захочет или если у нее не останется иного выхода.
Внезапно дверь каморки распахнулась. Алекс отпрянула от глазка. В комнату вошла Фатима — первая жена паши, к которой она питала искреннее расположение, — в сопровождении Зу. А вот ее она меньше всего хотела сейчас видеть.
— Здравствуй, Лили Зохара, — с милой улыбкой промолвила Фатима. Она была уже в возрасте, пышнотелая и добродушная.
— Значит, это правда, что ты подглядываешь, — с ехидной улыбочкой встряла Зу. — Ха, ума не приложу, что здесь может быть для тебя интересного!
— Во всяком случае, не больше, чем для тебя, — в тон ей откликнулась Алекс. — Не люблю, когда важные события проходят мимо. Ведь в моей стране женщинам позволяют участвовать и в таких делах, как это!
— В твоей стране? Но разве ты теперь не мусульманка? И разве не здесь твоя страна, Зохара… моя милая сестричка?
Да что же с ней сегодня творится! Кто дергает ее за язык, лишая разума и выдержки?!
— Ох, конечно, ты права! И как только я запамятовала? — не очень искусно изобразила она раскаяние.
Мурад предостерегающе дернул ее за руку.
— Ну, меня интересует лишь то, так ли он красив, как болтают, — промолвила Зу, заглянув в соседний глазок. — Я слышала, что он на голову выше самого рослого янычара. А один из рабов, который помогал ему сегодня принимать ванну, сообщил, что он могуч, как скала. — У Зу вырвался двусмысленный смешок. — И кое-что у него такое огромное, что этот раб никогда прежде такого не видал!