— Артур с ума сошел от ревности, — сказала она Николасу. — Он хвастался, какой он умный, что устроил засаду Уильяму и мне.
Николас ничего не сказал, он выжидал, что Сора продолжит свой рассказ, искусно выдерживая паузу и изматывая этим нервы собеседников, но молчание затягивалось. Невосприимчивая к такой тактике, Сора сидела, сложив руки на коленях. Николас состроил гримасу Уильяму, но Уильям успокоился, увидев, как его любимая сбила с толку его проницательного друга.
— Он и вас похитил? — спросил Николас.
— Никто и не говорил, что кого-то похитили, — заметила Сора. — Я сказала «устроил засаду».
— Извините. Из того, что говорили сегодня ваши слуги, я понял, что вы отсутствовали.. Поэтому я предположил…
Теперь он петлял, расставляя слова, как ловушки, но он уже сделал ошибку, и он знал это.
— Теперь вы в безопасности? — прямо спросил он, прокладывая себе путь к выходу из этого разговора. — Такая знатная леди, как вы, всегда будет мишенью для негодяев. Вы хороши собой и являетесь выгодной партией.
— Милорд Уильям позаботится об этом в августе. Уильям рассмеялся, пытаясь снять необычайное напряжение, которое возникло между его женщиной и его другом.
— Ты говоришь это так, Сора, словно в день свадьбы я излечу тебя от твоей красоты.
— Нет, — сказала она с величайшей серьезностью. — Но я уже не буду выгодной партией, если выйду за тебя замуж и ты возьмешь на себя заботу о моем богатстве. А вот тебя это излечит от опрометчивости.
— Пожалей меня, друг мой, — шутливо сказал Уильям. — Она уже меня пилит.
— Это женская особенность. Она тебя пилит, потому что любит. — Николас отвел взгляд от прекрасного лица Соры и увидел, как Уильям неуютно поежился. — Прости ее, тебе никогда не излечить такой замечательной красоты.
Уильям посмотрел на свои руки, сжатые в кулаки на столе. Она и была красавицей, настоящей красавицей. Превращая обычных мужчин в возвышенных героев, она и не понимала, как один только ее взгляд пробуждал благородство в самых что ни на есть грубых крестьянах Ему хотелось знать, перестанет ли он когда-нибудь восхищаться при виде этого лица мадонны, освещенного непоколебимой смелостью. Он посмотрел на нее и снова был захвачен ее красотой. А правда ли, это он овладел ею? В самом ли деле, это он довел ее до любовного томления? Она выглядела такой невинной, такой чистой, как ребенок, как женщина.
Она слепо доверяла ему, верила каждому слову, что он ей сказал. И все же он нарисовал в ее сознании ложную уверенность. Кто бы ни пытался убить их, он будет на их свадьбе. Он может постоять за себя, но она женщина, хрупкая, утонченная. Через нее он познал чувство обладания, о котором никогда и не мечтал. Его собственная сила не вызывала сомнений, но этот негодяй знал, что она — его уязвимое место. Мысль о Соре, плененной, одинокой, слепой, напуганной, заставила его покрыться холодным потом от ужаса, какой у него не могла бы вызвать никакая угроза. Он сохранит ее в безопасности, решил он. Любым способом он сохранит ее в безопасности.