— Да ладно, Уильям, я вовсе не так уж неловок, — возразил ему Николас.
Уильям воздержался от ответных слов, отхлебнув эля, а голос Николаса стал тише и спокойнее.
— Может быть, ты и прав, но я люблю смотреть на это со стороны. Схватка позволяет мне не думать о всех этих непростых проблемах, справиться с которыми я не в силах. На Троицу я устраиваю турнир, и мне бы так хотелось, Уильям, чтобы и ты принял в нем участие. Ни один из рыцарей Англии не в праве считать себя истинно доблестным, если он не одержит победу над тобой.
— Групповая схватка? — В вопросе Уильяма явственно звучало его рвение побывать там
— Да, — ответил Николас. — Помнишь, как тогда в Чичестере в первой же схватке твое копье сломалось, а лошадь была ранена? Как ты бился пешим и выиграл приз у пяти других рыцарей?
— Я лишь использовал главное правило ведения боя, — спокойно ответил Уильям, а все засмеялись, как будто услышали веселую остроту. И Уильям улыбнулся их радости. — В тот день я здорово пополнил вооружение, свое и своей свиты.
— Да, но плечи твои были так широки, что они одна из выигранных кольчуг не лезла на тебя, — усмехнулся Чарльз, охотно погрузившись в воспоминания.
От дверей донесся голос:
— А помнишь, как ты взял в плен этого Киркосвальдского варвара?
— Артур, полагаю, ты намеренно пропустил все раз говоры о судьбе бедной Англии и явился, только когда мы перешли к воспоминаниям. — В голосе Уильяма звучало недовольство легкомысленностью друга, который так и не повзрослел.
— Ты прекрасно выглядишь. — Шаги Артура простучали по полу по-детски живо, словно это щенок приветствовал своего хозяина.
— Спасибо тебе.
Через голову Уильяма Артур обратился к своим товарищам по охоте.
— Он все еще слепой?
— Слепой, — смешался Уильям, — но вовсе не глухой.
Не обратив внимания на горечь слов Уильяма, Артур наполнил себе кубок элем.
— За величайшего рыцаря всей Англии, лишенного своей славы одним ударом. Какой стыд.
— Еще больший стыд все время говорить об этом, — заметил Чарльз. — Поэтому закрой свой рот, Артур.
— Закрою, но мне интересно, не стала ли у него от трусости белой печенка?
Уильям с грохотом опустил на стол кубок и поднялся, но Реймонд схватил его за руку и усадил назад.
— Не надо трогать этого трусишку, — сказал Реймонд. — Это у него печенка белая, а рот несет вздор о вещах, судить о которых лучше взрослым мужчинам. Артур, извинись.
— У меня вовсе не белая печенка! — крикнул Артур.
— Артур, извинись. — Только одной спокойной фразы Николаса оказалось достаточно, и Артур пробубнил извинение.
За столом возникло неловкое напряжение, но извинение было принято тем, кому оно было адресовано, и Чарльз неуклюже прервал воцарившееся молчание.