Но Кудряшов был уже за домом и в бинокль рассмаривал колонию. К нему подбежал Воронцов.
— Алексей Никитич, в труппе паника. Женщины плачут, кричат, только и говорят, что они нейтральные.
— Успокой их. Красноармейцев сюда, а коноводов надо заменить этими «нейтральными». Организованно, без шума! Не забудьте ручные гранаты!
Около кирки поднялось облако пыли. Ясно, что это верховые. Только кто: красные или белые?
— Пулеметная тачанка. Значит, наши бегут. Видно, неожиданное нападение.
Из пыли вырисовываются пять-шесть бегущих фигур. Они останавливаются и дают залп в направлении кирки.
— Тетери! Почему их не сажают на тачанки? Ясно — паника.
Кудряшов вернулся к своим. Посреди площади у собранных уже повозок ждала пестрая группа актеров. Среди женщин и штатских выделялись фигуры офицеров и белых солдат.
— Дудов, Обушко, Петро! Ребятушки, быстро сюда!
Обушко тащил пулеметные диски. Актеры громко спорили с Левензоном. Голос Людмилы Ивановны слышался далеко:
— Голубчик, ради всего святого! Вы же с ума сошли! Что вы хотите делать?
— Ох, мадридцы! — вырвалось у комиссара. — Ну, пусть Левензон с ними возится.
Но Левеизон и Воронцов скоро оказались у изгороди хутора. Кудряшов расставил красноармейцев за каменной оградой, указывая, кому за чем следить.
Бегущие уже были за пределами села. По дороге к хутору неслись две пулеметные тачанки. Их сопровождало несколько всадников.
— А третья где же? Может быть, и нам лучше дать драла?
Стрельба не прекращалась. Показалось еще с десяток бегущих солдат. Время от времени они останавливались и по чьей-то команде давали залп.
Вдруг из-за кирки показалась третья тачанка. И за ней отряд конницы.
— А! Вот как обстоит дело!
Бой перенесся из села в поле. Тачанки и группа верховых остановились. Солдаты уже бежали по полю, но расстояние между ними и тачанками было еще около километра. Последняя тачанка, выкатившись из села, взяла направление прямо на хутор. Но, заметив свою ошибку, на полпути свернула к стоявшему в поле отряду.
В это время у края села показалась вражеская конница. Врассыпную карьером догоняет она пехотинцев. Третья тачанка дает несколько выстрелов, но они не достигают цели. Ездовой бешено гонит лошадей.
Актеры, загримированные, в костюмах, забились в повозки. Никто не знал, что будет дальше. Быть может, все это ложная тревога, которая скоро кончится, и спектакль они все-таки доиграют. Чужбинин пытался успокоить истерические выкрики Людмилы Ивановны. Богучарский и Анатолий Барсов ссорились. Богучарский требовал, чтобы «офицеры» переоделись.
— Я не сниму этого мундира. Мне нечего бояться белых. Если хотите, я могу сойти к ним навстречу вот так: с саблей и в погонах.