В это время со двора, послышался голос Кирста.
— Сюда, пан, идите сюда!
Все торопливо вышли на крыльцо.
— Разрешите доложить, господин взводный, двоих москалей поймал. Сидели на гумне, словно аисты.
Впереди Кирста стояли два русских солдата. Эмбер Петер схватился было за винтовку.
— Ты потише, — успокоил его Эрвин и распорядился ввести пленников в дом.
Один из них был пожилой солдат, громадного роста, с широкой окладистой бородой. Другой — смуглый парень лет тридцати, невысокий, с тонкими усами и внимательными умными глазами. Оба выглядели совершенно спокойными.
— Что вы искали на гумне? — спросил Эрвин по-словацки.
— Пан, мы сдаться задумали.
— Кому сдаться?
— Так вам же! Хоть сейчас. Пожалуйста, проводите нас.
— Куда это?
— Да к вам, в Австрию, — махнул рукой бородач в сторону венгерских окопов.
Жест был такой выразительный, что перевода не понадобилось. Солдаты расхохотались. Особенно шумно выражал свой восторг Кирст, отлично понимавший по-словацки. Молодой русский улыбался и внимательно разглядывал окружающих.
— Значит, вы хотите сдаться в плен? — переспросил Эрвин.
— Точно так, — подтвердили русские в один голос.
— Долой войну?
— Тьфу! — плюнул бородач. — До смертушки надоела.
— Ну ладно, — махнул рукой Эрвин. — На первое время останьтесь здесь.
Русские молча сели на скамью у окна, достали кисеты с табаком и стали неторопливо свертывать «козьи ножки».
— Что нам делать с ними? — обратился Эрвин к Виоле.
Тот пожал плечами.
— Я проведу их, — раздался вдруг голос Петера. Ефрейтор резко обернулся.
— Куда это? Без моего приказания — ни на шаг за ограду. Понятно? — строго отрезал Эрвин.
— Так точно! Слушаюсь, — козырнул Петер, вытягиваясь. — Я только хотел сказать, что я бы показал им дорогу.
— Знают они дорогу без тебя. И вообще они свою дорогу отлично знают, не то что ты, — злобно огрызнулся Кирст.
Эмбер Петер покосился на старика и вызывающе бросил:
— Ты бы лучше спросил, куда они спрятали оружие?
Кирст обратился к русским.
Молодой солдат встал, отложил табак и молча вышел из хаты. Эмбер Петер — следом за ним. Из окна было видно, как, подойдя к стогу сена, русский нагнулся, пошарил и вытащил две винтовки, патронташ и две ручные гранаты бутылочной формы.
Ефрейтор обратился к Кирсту:
— Отец! А этот парень…
— Все понятно, господин ефрейтор, — кивнул старик. Молодая хозяйка начала подметать пол. Потом разожгла очаг.
Эрвин спросил у бородача, как их зовут.
— Меня — Никифором, а товарища — Алексеем. Мы с ним земляки, из-под Костромы.
— Где это Кострома?
— Ой, далеко, — покачал головой Никифор. — За Москвой… На Волге…