– Какой ты милый, Габриель. Сегодня ты бурно проявляешь свои чувства, – Дженни весело смеялась, убирая со стола посуду. – Хорошая еда чудесным образом меняет настроение человека. Сейчас ты не похож на того мрачного ворчуна, который вошел сюда совсем недавно.
– Гм. Нет, я тот же самый мужчина, и я хочу ту же самую женщину, с которой совсем недавно занимался любовью в своей постели, – он схватил Дженни за талию и усадил на колени, – Я хочу ее сию же минуту. Оставь в покое тарелки.
Это моя постель. Кстати, о вкусах. Когда я увидела тебя впервые, Габриель, я поняла по тому, как красиво наброшен твой шарф, что ты следишь за модой и у тебя есть вкус, что ты, возможно, знаком с роскошной жизнью. И я оказалась права. Твоя мать – женщина с достоинствами и возможностями, – Дженни выскользнула из объятий Габриеля и занялась посудой.
– Немного роскоши мы видели, живя на зарплату рабочего, мастерового, как мой отец. Мы жили скромно в доме, заполненном разговорами, планами, идеями, политическими дискуссиями. Моя мать из богатой семьи, но она ушла из своего дома, когда полюбила резчика по камню. В юности она была горячей сторонницей Гарибальди, вождя, объединившего Италию двадцать лет назад и превратившего ее в настоящую страну. Мама научила своих троих сыновей горячо любить Италию, привила им стремление к справедливости для рабочих, таких, как мой отец. Моя элегантная мама научила своих сыновей одной очень важной вещи – красиво носить воротнички, галстуки, шарфы. – Он озорно улыбнулся. – Теперь ты знаешь, кто приучил меня так изящно набрасывать шарф. Дженни… иди ко мне, – требовательно позвал он.
– Но мы еще не поговорили о нас. О том, что случилось с нами, или сколько это будет продолжаться и где.
– Теперь, когда мы поели, ты собираешься спорить? У меня другое на уме.
– Нет, нет. Скоро Медея приведет детей. Пора их укладывать спать. Послушай меня, Габриель. Не сегодня-завтра я уеду в Айову. Давай решим нашу проблему, заключим временное соглашение – внесем ясность в наши отношения – или расстанемся прямо сейчас.
– Единственное, что я знаю точно, Дженни, – я хочу тебя… ты нужна мне сейчас. Каждый день я просыпаюсь с мыслью о тебе. Каждый вечер я засыпаю с мыслью о тебе.
– Ага. Значит, ты согласен, чтобы мы занимались любовью здесь и прямо сейчас. Так?
– Ну, не совсем точно, но… – начал Габриель нетерпеливо, но Дженни прервала его. Он задел ее самолюбие. Она пыталась рассказать ему, о чем думает, чего ждет от него, но он ее не понимает. Она недовольно загремела посудой.
– Мне все ясно. Я уже говорила, что мы совсем разные. И у нас разные цели в жизни. Кто знает, где мы окажемся завтра, через неделю, месяц. У нас нет будущего, хотя я все время думаю о тебе, Габриель, – Дженни опустилась на краешек стула напротив него. – Послушай, – он перебирал пальцы ее руки, пока она говорила. – Несколько ночей я вижу тебя во сне. И это один и тот же сон. В лунном свете ты стоишь с женщиной, но я не вижу ее лица. Не могу сказать, была ли это я или другая.