– Лиззи? – Тимоти повторил имя, устремив глаза в сплетавшиеся над головой ветви с видом размышляющего мудреца. – Лиззи, – снова повторил он, как бы пробуя имя на вкус. – Мне нравится.
Забавляясь его скоморошеством, Лиз все-таки сочла себя обязанной признаться:
– Я вас должна честно предупредить, что ваш кузен, мой муж, его решительно не одобряет.
– Ах, ах! – Тимоти был восхищен. – Тогда можете быть уверены, что именно так я и буду вас называть.
– Вы не ладите с герцогом? – Прямолинейная по натуре, Лиз задала вопрос, не пытаясь прибегнуть к более завуалированным методам, чтобы получить ту же самую информацию.
Тимоти был несколько ошеломлен откровенным вопросом.
– Мы вполне ладим. – Он снова поднял глаза к голубым просветам в молодой листве. Протянув руку, он сломал маленькую веточку и пристально разглядывал ее нежную кору, как будто в ней заключалась тайна вселенной.
– Наши отцы были братьями и очень дружили. Вот почему они со своими женами оказались вместе, когда погибли… в катастрофе на яхте десять лет назад. Как глава семьи Брандт, Грэй стал моим опекуном. Я никогда не сомневался, что намерения его чисты. Я просто не всегда соглашаюсь или подчиняюсь тому, что он считает для меня лучшим.
Лиз кивнула, сочувствуя трудному положению Тимоти. Она снова ритмично похлопала по шелковистой шее коня, слегка прищурившись и рассматривая стройного молодого человека, который, несмотря на более светлый цвет волос, отличался фамильным сходством и грацией Брандтов. Несомненно, Грэй определил для младшего брата жизненный путь, так же как и ее отец направил ее будущее совсем не в то русло. И только посмотрите, куда ее это привело.
– Я понимаю это лучше, чем вам может показаться, Тимоти.
Склонив рыжеватую голову набок, Тимоти принял ее заявление с видом сомнения, смешанного с любопытством.
Уверенная, что ей будет хорошо с такими друзьями, как Дру и Тимоти, Лиз решила рассказать им о своей жизни.
– Пойдемте сядем, и я объясню. – Привязывая поводья к дереву, она указала на маленькую полянку, где мягкая трава была омыта утренним дождем и высушена дневным солнцем. Когда трое расселись свободным кружком, причем женские ноги были скромно спрятаны под юбками, а мужские – удобно вытянуты вперед, Лиз начала свою историю:
– Мой овдовевший отец, владелец животноводческого ранчо и железной дороги, – очень богатый человек. – Это сообщение о богатстве, совершенно не произвело впечатления на этих англичан и не вызвало в них того благоговения, которое оно обычно вызывало у среднего американца. Довольная такой реакцией, Лиз почувствовала, что может говорить открыто. – Я всегда считала, что он любит меня. Однако он сделал выбор, считая лучшим для моего будущего то, из-за чего я оказалась здесь… хотя я предпочла бы быть в другом месте.