Подошёл Танто, ведя снаряжённых в далёкий путь мустангов. Вскоре собралось всё селение, пришли даже матери с младенцами на руках.
Казалось, что никогда ещё не было такой тишины.
Впервые мы узнали белых с другой стороны – светлой и хорошей.
Когда мы сели на коней, зазвучали бубны, их глухой рокот ещё долго потом сопровождал нас в чаще. А люди молча провожали нас взглядами, пока мы не скрылись за деревьями.
Иногда из-за густых ветвей за нами следили зелёные глаза рыси. С деревьев, обросших мхом, зелёные пряди опускались на землю. У иных деревьев стволы были покрыты грибами, большими, как щит воина.
Мы ехали молча. Прощальный день затворил нам уста. Может, это и лучше: болтливость недостойна мужчины.
Впереди, как обычно, бежал Тауга, он тоже провожал своих новых друзей. И, казалось, тоже чувствовал важность минуты – бежал молча, с опущенным хвостом.
На четвёртый день мы достигли взгорья Трёх Сосен.
В небе огромным красным щитом всходило солнце. Отсюда белым юношам оставался лишь один день пути домой. Мы остановили коней и пытались улыбнуться друг другу, но мышцы наших лиц были сильнее нашего желания: они не хотели расслабляться для улыбки.
– Солнце всходит, приветствуя вас. Будьте здоровы, белые братья, – с усилием произнёс я эти слова.
Антачи подъехал ко мне, и мы крепко обнялись; на глазах у него были слезы. Потом мы обнялись с Заханом, и он повторял мне тоже сквозь слезы:
– Aurevoir, aurevoir, mes chers camarades! Comme Cest dur de vous quitter, car partir Cest un peu mourir![3]
Я не понимал его, но догадывался, что Захану тоже грустно с нами расставаться.
Так же попрощались они с Неистовой Рысью, с его сжатых губ не слетело ни единого слова. Затем белые резко повернули коней и направили их в сторону долины, но ещё долго оглядывались и махали нам руками.
Я и Неистовая Рысь застыли на месте и молча смотрели на удаляющихся друзей.
Тауга не знал, что делать: сперва он побежал за белыми, затем вернулся к нам, и в конце концов сел на вершине холма и завыл протяжно и глухо.
Перед тем как скрыться в лесу, юноши ещё раз обернулись, и Антачи крикнул:
– На следующий год приедем и возьмём вас к себе! Про-щай-те-е-е!
Солнце поднималось всё выше и выше, обнимая нас своими тёплыми лучами.