Любовь Лукина, Евгений Лукин
Контакты четвертого рода
– Серые вы люди! – искренне сказал я аборигенам, выбираясь из люка ракеты.
Они и вправду были серого цвета.
– А ты розовый, – констатировали они.
– Скорее голубой… – уклончиво уточнил я.
Они заморгали:
– Это как?..
…Теперь вот меня отстранили от полетов. И, спрашивается, за что? Они же сами поинтересовались!
Она вышла из летающей тарелки – и сразу увидела меня. Ультрафиолетовые глаза пришелицы вспыхнули восторгом. Надо полагать, по меркам ее планеты я был неотразим. Она (по меркам моей планеты) – тоже.
– Вася, – представился я спроста.
От возмущения щеки ее стали инфракрасными, и она закатила мне пощечину.
Ногой.
Сжатой в кулак.
Когда я поднялся с земли, летающая тарелка уже таяла в голубом мареве.
Кто же знал, что мое имя на их языке означает такую похабщину!
Интересно, а каким русским матерным словом звали ее?
1979
Любовь Лукина, Евгений Лукин
Не будите генетическую память!
Искандеру Шайхулловичу Полануеру посвящается
В этом сеансе было сомнительным все: от публики до самого экстрасенса. Достаточно сказать, что дело происходило в красном уголке ЖЭУ.
На сцене, скорее напоминавшей широкую никуда не ведущую ступеньку, стояли друг против друга два сильно потертых кресла. В одном из них сидел загипнотизированный доброволец, с остекленевшими глазами, в другом, закинув ногу на ногу и покачивая рваной кроссовкой, развалился не внушающий доверия экстрасенс с лицом, которое можно было бы назвать уголовным, не будь оно столь тупым.
На стене висела маркая, скверно отпечатанная афишка «Вечер психологических опытов».
– Изучать историю по документам, – коряво излагал экстрасенс, – все равно что психологию по трупу. В то время как у нас, можно сказать, под носом имеется живой источник исторических сведений, который ученые-негативисты отрицают, потому что называют шарлатанством, а объяснить не могут. Я говорю о генетической памяти. Вот, например, загипнотизировал я одного товарища и спрашиваю: что ты делал сорок лет назад? А ему всего тридцать два… Так он вдруг возьми и заговори со мной по-немецки. А сам – из немцев-колонистов, хотя языка уже не знает… Значит, что? Значит, генетическая память… То есть говорил со мной не он, а кто-то из его предков. Или вот сегодняшний случай… – Экстрасенс небрежно указал на загипнотизированного добровольца. – Товарищ сам сказал перед сеансом – и вы это слышали, – что родился он восьмого апреля тысяча девятьсот сорок восьмого года. Вот мы сейчас и попытаемся выяснить, что происходило за десять лет до его рождения…