– Да, Николь… Николь… – Ее имя, как молитва, слетало с его губ. – Как ты красива! Я умираю от желания, позволь мне сделать это. Не мучай меня больше. О, Николь…
– Я люблю тебя, Кристиан, – прошептала она, подавшись вперед.
Он рванулся ей навстречу. Николь вдохнула мускусный аромат его кожи, смешанный с запахом лосьона после бритья, и припала к Кристиану всем телом, отчетливо ощущая, как его бедра стремятся взять ее в свой плен.
Сейчас, освободившись от власти разума, Николь отдалась страсти, бурный поток которой уносил ее все дальше и дальше.
– Ты проголодался? – спросила Николь, поцеловав в плечо лежавшего рядом Кристиана.
– Да. Это голод по тебе, любимая, – прошептал он, повернувшись и сдернув с Николь простыню.
Она с удивлением обнаружила, что Кристиан снова готов к любовному сражению.
– Только не говори, что устала. – Его рука скользнула по бархатистой коже ее спины и двинулась ниже.
Кристиан ласкал ее, доставлял ей удовольствие с такой страстью, неистовством и в то же время с такой нежностью и любовью, словно она была первой женщиной в его жизни.
– Милая, у тебя было много мужчин? – шепотом спросил он.
– О, Кристиан… какая разница?
То, что он делал с ней, было восхитительно, волшебно, чудесно. Николь мечтала, чтобы удовольствие продолжалось вечно. Чтобы Кристиан всегда был рядом.
– Ты мой… единственный, – на выдохе произнесла она.
– Правда?
– Да.
– Я твой последний мужчина?
– Да.
– Николь – ты моя. Неужели это правда? Ты со мной и ты принадлежишь только мне?
– Да, да, да! – Николь содрогнулась от наслаждения.
– Я обожаю тебя, моя девочка. – Кристиан навис над извивавшейся от наслаждения женщиной.
Она закрыла глаза, зная, что произойдет в следующее мгновение, и желая этого больше всего на свете. Впервые ее, Николь Лакомбе, мужчина назвал девочкой, слабым, маленьким, беззащитным и легкоранимым существом, о котором необходимо заботиться.
– Я предпочитаю козий сыр, – уплетая за обе щеки сандвичи, сказал Кристиан.
Николь сидела напротив и с нескрываемым удовольствием наблюдала, как ее любимый мужчина ест. Вот это, наверное, и называется настоящим чувством, подумала она. Теперь я превращусь во вторую Патрисию. Буду без конца говорить о своем муже и почитать за счастье гладить его рубашки.
– Почему ты улыбаешься? – спросил Кристиан.
– Так, пустяки. Подумала о том, как сильно я люблю тебя.
– Ты пришла к этому выводу, только увидев, как сексуально я поглощаю сандвичи? – Кристиан начал дурачиться, медленно слизывая с хлеба сливочный сыр.
Николь рассмеялась, едва не расплескав из чашки кофе.