Спешиться Элисии помог Джимс, потому что лорд Тривейн не двинулся с места. Она осмелилась бросить взгляд на его хмурое лицо. Он выглядел так, словно готов был уничтожить ее на месте. Выражение лица маркиза было не просто грозным, а можно сказать, убийственным.
— Не надо было вам уезжать, никому не сказавшись, мисс Элисия, — укорил ее Джимс.
— Очень сожалею, Джимс, но возле конюшни никого не оказалось, а мне не хотелось откладывать прогулку, — нашла оправдание Элисия и тут же почувствовала, как впились в ее руку сильные пальцы подошедшего лорда Тривейна.
— Пройдемте в дом, Элисия. Уверен, вы хотите переодеться, — произнес он очень тихо и мягко. Элисия удивленно посмотрела на него: в голосе его вовсе не было слышно злости, несмотря на то что она не послушалась его, несмотря на то что губы его были поджаты, а ноздри подрагивали.
— Да, я именно это и собираюсь сделать, — сказала Элисия, махнув рукой Джимсу, который недоуменно уставился на ее безмятежное лицо. Его милость пребывал в отвратительном настроении, и мисс Элисию ждал отменный нагоняй… если не что-то похуже. Он никогда не видел, чтобы лорд Тривейн настолько выходил из себя. Когда маркизу доложили, что леди Тривейн отправилась на прогулку одна-одинешенька, глаза его засверкали неукротимой яростью. Однако единственным внешним проявлением гнева было слегка побледневшее лицо. Его светлость не привык к непослушанию, так что мисс Элисия, будучи кобылкой норовистой, явно нарывалась на неприятности. Джимс задумался, сможет ли маркиз подчинить ее себе. Мисс Элисия всегда отвечала ударом на удар. Даст Бог, супруги как-нибудь разберутся и поладят. Элисия попыталась вырвать руку из железной хватки, но маркиз лишь крепче сжал пальцы. Быстрым шагом они направлялись к большой двойной двери.
— Вы делаете мне больно, — процедила Элисия сквозь стиснутые зубы. Но он, не обратив никакого внимания на ее протест, тащил ее за собой в кабинет, куда она еще не заглядывала, не желая тревожить льва в его логове.
Это оказалась уютная комната с винно-красными занавесями, восточными коврами и большими красными кожаными креслами. Огромный письменный стол красного дерева стоял прямо перед французскими окнами На его сверкающей полированной крышке была свалена груда бумаг, прижатая золотым ястребом с острым клювом. В камине, шумно потрескивая, пылал яркий огонь.
Без всякого предупреждения лорд Тривейн схватил Элисию за вторую руку и стал трясти так, что она испугалась, как бы голова не скатилась с плеч. К тому времени когда ярость его поутихла, глаза Элисии были полны слез, а губы тряслись от обиды и страха.