После того, как они уходили, Консуэла, собирая циновки, говорила своим девушкам:
— Эта белая женщина, она совершенно избалована!
Унося пустые бутылки она продолжала недоумевать:
— Не могу понять, какого черта она сюда приходила? И девушки заливались смехом.
— Что ты ищешь? — спросила Маргарет, неожиданно войдя в комнату.
Ящики шкафа были пусты, достаточно было одного» взгляда, чтобы понять — ее любовник упаковал в чемоданы все свои вещи.
— Что ты ищешь? — повторила она.
— Деньги, — сознался он.
— Для чего тебе деньги?
— Чтобы я смог уехать. Неожиданно Томас вскипел:
— С меня достаточно всего этого. Все мужчины смеются надо мной. Говорят, что я твой пленник. Я хочу вернуться в Антананариву.
Маргарет пыталась удержать его. Разве он не счастлив? Если он чего-нибудь хочет, не проще ли послать за этим кого-нибудь? Он не должен слушать своих глупых приятелей. Они просто завидуют ему, если он уедет, каждый пожелает занять его место.
Он ответил, скрипнув зубами:
— Если ты любишь дикарей, оставайся с ними. Только дай мне денег на билет.
Маргарет попыталась подчинить его:
— Я не позволю тебе быть таким дураком! Неожиданно Томас сломался и заплакал:
— О! Я больше не мужчина! Уже женщина указывает мне, что делать, а я даже не могу отлупить ее! Он вскочил и схватил ее за руку:
— Ты, должно быть, околдовала меня! Дай мне сколько-нибудь денег. Я не тот парень, что тебе нужен. Ты больше не женщина, ты сука, и ты найдешь здесь достаточно кобелей, чтобы удовлетворить свои потребности. Томас уже катался по полу и выл:
— Дикари! Дикари!
Лицо его исказила яростная гримаса, и неожиданно Маргарет была тронута этим страстным и таким ребячливым остервенением. Более того, в ней проснулось желание… Он прочитал это в ее глазах, вскочил на ноги и прижал к себе…
Потом она спросила:
— Когда ты уезжаешь?
Она знала, что уедет вместе с ним…
В городе они сняли квартиру, которую Маргарет обставила с большим вкусом. Он наблюдал за ее возней, ни произнося ни слова. Через несколько дней он приложил к интерьеру свою руку… Томас снял со стены маленькие японские циновки и заменил их почтовыми открытками, фотографиями приятелей и бесплатными рекламными картинками алжирских сигарет, на которых голые пышнотелые красотки простирали призывно руки, чтобы выгоднее выпятить перезрелые груди.
К этому он добавил несколько базарных вазочек с искусственными цветами, а также пластиковые коврики, имитирующие кружева, на все кресла, столы и стулья.
По вечерам он приводил друзей, здоровенных негров, с которыми бесконечно пил и играл в карты. У Маргарет еще хватало достоинства, чтобы не присоединяться к этим компаниям. В ее комнатке часы тянулись за часами, отмечаемыми «ку-ку» ходиков, которые Томас купил у какого-то сирийца. Иногда она накидывала шаль на обнаженные плечи и открывала дверь в гостиную: