— Айван… — начала Лиза, но он перебил ее, силой посадив девушку на колени.
— А ты знаешь, что я больше не считаюсь незаконнорожденным?
Лизе было трудно следить за его сбивчивой речью, и она покачала головой.
— Разве люди не удивлялись, как это «нуллиус филиус»*(«Ничей сын» (лат.) Прим. пер.) мог унаследовать такое богатство? — продолжал он. — А дело в том, что мой отец, — эти слова он произнес как ругательство, — потребовал в завещании, чтобы парламент своим актом узаконил мое рождение. Я ведь был все-таки единственным его отпрыском, хотя и презренным. Ну, и стало ли от этого лучше? Разве он женился на моей матери? Разве я могу хотя бы найти ее могилу и похоронить ее останки в фамильном склепе?
Лиза хорошо понимала боль Айвана. Но от этого ее страх перед ним не стал меньше.
— Закон многого не может изменить, алаинн, — проговорил он.
Лиза вздрогнула, услышав эти слова. «Алаинн» — по-ирландски значило «красавица». Айван как-то говорил, что так звали его мать, но Лиза сомневалась в этом. Скорее, это было ласковое прозвище, которое дал своей цыганке старик маркиз, а та продолжала так себя называть, надеясь, несмотря ни на что, однажды снова стать «алаинн» для этого человека.
И что же ждет теперь ее, Лизу, которую уже новый маркиз назвал тем же именем? Стать еще одной несчастной женщиной, лишившейся разума из-за любви к маркизу Пауэрскорту? Она попыталась освободиться, но маркиз крепко держал ее за талию. Он попытался снова поцеловать Лизу, но на этот раз она не хотела уступать ему. Глаза Айвана стали злыми.
— Вы созданы для меня, Лиза. Ни к чему это отрицать, — уговаривал он.
— Я не хочу этого слушать, — сопротивлялась Лиза, сделав еще одну попытку высвободиться из его объятий.
— Вы все равно станете моей. Такова наша судьба.
— Это неправда! Я не дам вам сделать меня несчастной.
— Есть вещи, ради которых забывают о страданиях.
— Но лишь на мгновение. — Каждому из нас положено страдать. И вы очень хорошо это знаете.
— Нет! — вскричала Лиза, сделав еще одну, отчаянную попытку вырваться. Но это было бесполезно.
— Послушайте, зачем вам все это? — спросила она упавшим голосом.
— Не я все это придумал, алаинн. Вы бы все равно пришли ко мне, рано или поздно.
— Я бы не сделала этого.
Он рассмеялся:
— Даже если бы вы стали женой старого Билингсворта, все равно потом вы пришли бы ко мне.
— Нет! — горячо ответила Лиза.
— Мы были созданы друг для друга. Ни брак с Билингсвортом, ни даже ваш отец не смогли бы помешать вам найти дорогу к моей постели.
Не в силах больше терпеть все это, Лиза дала ему пощечину. Только сделав это, она поняла, что ударила Айвана по той же щеке, на которой у него был шрам.