У него наверняка не меньше двух зонтов[8]; один у него в руке, затянутой в кожаную перчатку, второй же мне не виден, похоже, он проглотил его вместо аршина, такой у него во всяком случае вид.
А шляпа! Ну кто еще носит эти черные шляпы с загнутыми полями? С владельцем такой шляпы сразу все ясно – он из тех, кто непременно хочет дать понять, что не одолжит вам денег, хотя и может.
– Здравствуйте, Андре. Входите.
Он входит в комнату, не произнеся ни слова, а мне удается избежать рукопожатия. Учитывая все, что я собираюсь ему сказать, лучше обойтись без этого.
Однако я вежлив:
– Как доехали?
– Спасибо, прекрасно.
– Вы не голодны?
– Нет, я поел на вокзале в буфете.
В своем черном мешковатом реглане, с кислым выражением лица, он напоминает служащего похоронного бюро, явившегося за клиентом.
– Очень вам признателен, что вы приехали не медля, – говорю я ему, натянуто улыбаясь.
– Если я вас правильно понял, нельзя было терять ни минуты, – произносит он мрачным видом.
– Надеюсь, вы не сердитесь, что я позвонил вот так, среди ночи?
Я разбудил его в четыре утра. Нехорошее время, у него привкус несчастья. Я еще слышу сонный голос на другом конце провода: «Что случилось, Луи?» Я не стал вдаваться в подробности, ограничившись лишь просьбой срочно приехать в Дьепп, потому что происходит «нечто очень важное».
Следует все-таки предложить ему сесть. Лучше, если он будет сидеть, когда услышит то, что я выложу ему через несколько минут.
Он снимает пальто неловкими движениями, как человек, привыкший к услугам лакея.
Беру все его барахлишко – реглан, шляпу, перчатки, зонт – и уношу в большой нормандский шкаф, который служит нам гардеробной.
– Позвольте сразу один вопрос, Андре, – говорю я, возвращаясь к нему. – Когда точно вы уехали из Парижа?
– Поездом в 11.30.
– Нет, я хочу сказать, в котором часу вы вышли из дома?
Он задумывается, что-то прикидывает в уме, усаживаясь в предложенное ему кресло.
– Погодите... Я долго ловил такси. А потом я заехал к своему адвокату...
Вот, он весь в этом! Ему звонят в четыре утра, а он едет к адвокату. Сидит на своей кубышке, вечно настороже.
– Скажем, я вышел из дома около половины десятого.
– И Пюс еще не появлялась?
Его кроличьи глазки округляются.
– Она должна была приехать в Париж?
– Да, она «должна была», – повторяю за ним, криво улыбаясь.
– Хотите, я позвоню домой, – поспешно предлагает он. – Она, наверное, приехала поездом 10.15 и сейчас, конечно, уже на месте.
Тогда правда вылетает из моих уст, подобно жаркому дыханию огня. Она обжигает меня, сейчас она спалит лицо моего гостя.