Кэролайн осталась невинной, несмотря на пережитый опыт похищения. Он ее не заслуживал.
– Роган? Что ты имел в виду?
Ее тихий мелодичный голос действовал на него как бальзам на израненное сердце, но он не смел принять этот дар. Он не хотел оказаться связанным еще более крепкими узами, чтобы потом обидеть самого дорогого для него человека на земле.
– О нет.
Она встала, решительно подошла к нему и положила ладонь на его руку.
– Ты не спасешься молчанием. Мой дорогой муж, я запрещаю тебе молчать.
Он посмотрел на нее и невольно улыбнулся, заметив, что когда она стояла перед ним, ее макушка едва доходила ему до груди.
– Ты так разгневана, любовь моя, – сказал он, проводя большим пальцем по ее гладкой щеке. – Ты заставляешь меня дрожать от страха.
Она ударила его своим маленьким кулачком в грудь.
– Прекрати дразнить меня, деревенщина. Скажи, это только потому, что я дочь герцога? Поэтому ты считал, что мы не подойдем друг другу?
– Да, из-за этого в том числе. – Он накрыл ее кулачок своей рукой, и она услышала биение его пульса. – Кэролайн, ты красивая, воспитанная и у тебя такое нежное сердце. – Он поднял ее руку к своим губам. – После всего, что тебе довелось испытать, последнее, что тебе нужно, – это муж с несносным характером.
Она прищурила глаза.
– Ты хочешь сказать, что я слишком хрупкая для того, чтобы стать чьей-то женой?
– Ну конечно.
– Чушь собачья! – фыркнула она и вырвала свою руку. Он удивленно рассмеялся.
– И где можно было научиться такому изысканному языку, моя нежная жена?
– Я практически жила в конюшнях. Спустя какое-то время грумы перестали обращать на меня внимание и очень вольно высказывались, но тебе не удастся сменить тему.
Он сложил руки на груди.
– Я об этом даже не мечтал.
– Я не только дочь герцога, – сказала она, и ее тело напряглось от охватившего ее негодования. – Может, я просто маленькая женщина, может, я и воспитана как истинная леди, но я прошла через то, чего другие дамы даже не представляют, от одного упоминания о чем они упали бы без чувств.
– Я знаю, – тихо сказал он.
– Но по какой-то непонятной мне причине и ты, и отец считают, что я настолько деликатна и чувствительна, что мне противопоказана нормальная жизнь. – Она остановила его взмахом руки, когда он попытался перебить ее. – Да, у меня есть страхи. Они приводят меня в раздражение, они мешают мне жить. И я устала от этого.
– Это вполне объяснимо после того, что тебе довелось испытать.
– Именно так. Когда меня спасли, я едва узнала себя в зеркале. – Она отвернулась и взглянула на ветки сирени, колеблемые ветром.