Я рухнула головой на стол, зарыдала в отчаянии: не может быть, не может быть! Представила себе рыжего Рыжова — всего, до кончиков пальцев, в отвратительных веснушках, орангутанга, грязное животное, — с трудом проговорила:
— Какой негодяй!
— Негодяем оказался я. Показал записку Рыжову, он перепугался, трясся весь, боялся, пойду в дирекцию, партком, умолял, валил все на Ирину. Тогда я показал записку ей. И знаешь, она сказала, что сделала это ради меня, а я неблагодарная скотина. Негодяй. Ушел из института, ты знаешь.
В моей судьбе хватало катастроф — они корежили душу, жгли и ломали, и всегда я, как и те, кого я знала и кому тоже досталось от жизни, старалась выбраться к добру, к спокойствию, к радости, — это было естественно, единственно возможно и справедливо. Даже в страшном бреду не могло пригрезиться такое: ради пользы — самой развязать катастрофу, очертя голову кинуться в омут. Нет, невозможно представить себе, невозможно!
И Саша! Жить с человеком, который изменил, чтобы только въехать в Москву: нечто чудовищное, не поддающееся нормальному рассудку.
— Как ты мог? — опять прошептала я, ни к кому не обращаясь.
— Простил, — проговорил сын. — Любил, вот и простил, но напрасно, любовь ничего не спасла. Сама выгорела.
— И ты ушел?
— Нет, — проговорил он слишком медленно и как-то искренне, — мы разошлись.
— Ушла она?
— Мы разошлись в разные стороны.
— Что это значит? — у меня не хватило ни ума, ни сил разобраться в словесных фокусах.
Мой сын мужественно спрятал свой взгляд под стол и произнес приговор:
— Она ушла к другому мужчине, я ушел к другой женщине одновременно, вот и все.
Вот и все!
Забыться бы, оглохнуть, умереть! Вот и все… Я думала, могла предположить, что невестка способна на такое, но вот, оказалось, и сын. Хотя?.. Он ведь не ушел сразу, не поступил, как водится, если мужчина оскорблен, а терпел, может, выжидал, почти совсем как Ирина.
— У нее будет ребенок, — добавил лишь Саша. — Вышла замуж за дипломата.
— А ты? — с трудом проговорил я.
— Я? — Он рассмеялся, будто от души отлегло. — Бери выше! Доктор наук, лауреат…
— Депутат? — прошептала я.
— Пока не депутат, — ничего не понял он. — Но чем черт не шутит!
— Вы рехнулись, сошли с ума. И ты, Саша…
Он опустил голову, кажется, обиделся.
— Тебе трудно, понимаю, такие новости. Но я, кажется, впервые счастлив. Меня любят. Я люблю тоже, но любят и меня, понимаешь?
Он смотрит на меня испуганно и вопросительно, мой взрослый сын.
— А Ирина?
— Родит ребенка и поедет в Испанию.
Я-то спрашивала про любовь.
— С кем же Игорь?
Саша потупился, сцепил замком пальцы, напрягся.