— Нет, — не в силах смотреть на него, она отвернулась к окну. Ее поразило, что жизнь в замке продолжала идти своим чередом. К воротам медленно двигалась телега с сеном; девочка сгоняла с дороги гусей; выстукивал свою обычную мелодию на наковальне кузнец, и дети гонялись друг за другом. Элпин вспомнила о двух других детях. О, это было так давно! Теперь между ними стоит ненависть и жадность… — Мне понравилось, как ты целовал меня, но потом я передумала.
Он коснулся ее плеч.
— Измени свое решение, Элпин.
— Ты должен пообещать, что больше никогда не будешь целовать меня, — она отвернулась.
Он последовал за ней. Спиной Элпин ощущала тепло его тела, его дыхание.
— Обещаю, что буду не только целовать тебя. Я готов на большее. — Тут пропела труба, и Элпин аж подскочила на месте. Его пальцы напряглись. — Мы обсудим это ночью в моей спальне.
— Нет. Между нами все кончено.
Он отпустил ее. Повернувшись, Элпин не увидела тепла во взгляде Малькольма. В его глазах светилась холодная неприязнь.
— Значит, тебе придется собрать свои веши. Я прикажу Александру отвезти тебя к твоему дяде.
Слушая звук удаляющихся шагов Малькольма, Элпин хотела позвать его обратно и надавать пощечин. От этой скотины Керра следовало ожидать любой подлости. Поразмыслив, Элпин отказалась от своей затеи. Разве он виноват, что она попалась в свою собственную ловушку? Да! Его нежные поцелуи заставили ее забыть об осторожности; тогда-то он и нанес предательский удар.
Элпин задрожала от страха. Она боялась оказаться побежденной, боялась тех чувств, которые вызвал в ней Малькольм, боялась быть отправленной в тот ужасный дом, из которого сбежала, как только ей исполнилось шесть лет. Но самым ужасным казалось другое. Неужели ей суждено прожить всю жизнь, не познав мужской любви, не изведав порывов безрассудной страсти?
Но Малькольм Керр не предлагал ей ни нежности, ни привязанности в традиционном понимании этих слов. Он назвал это развлечением. Развлечением.
Ей стало противно. Красочные девичьи мечты потускнели, словно выцветшие на солнце занавески. Ей больше не нужна романтика. Тяга к романтике ушла вместе с детством. В юности, глядя на Чарльза и Адриенну, готовых отдать жизнь друг за друга, она поняла, что такое любовь. Тогда же Элпин осознала и то, насколько опасно подобное самозабвение, ибо со смертью Адриенны умерла частица жизни Чарльза. После смерти жены он превратился в жалкое подобие человека, не интересующееся ни окружающим миром, ни жизнью и будущим своей юной воспитанницы.
В тот роковой день жизнь Элпин коренным образом изменилась. Ее детство прошло. Вместо того чтобы плескаться в любимом пруду, она начала размышлять о возможности орошения этой водой пересохших плантаций сахарного тростника. Вместо того чтобы играть с детишками рабов в жмурки, она думала, как вернуть этим детям свободу.