Кили радостно улыбнулась отцу, и герцог невольно подумал, что нет ничего прекраснее на свете, чем счастливая беременная женщина.
– Берли и я старались убедить королеву посадить его под домашний арест, – продолжал герцог. – Я уверен, что твой муж не перестанет делать грубых ошибок в финансовых операциях до тех пор, пока снова не водворится в своей усадьбе. Итак, в одиннадцать часов мы отправляемся по реке в Тауэр.
Кили хотела еще что-то сказать, но тут в кабинет вошел Генри и отвлек ее внимание. Удрученный, с поникшей головой, он походил на потрепанного мартовского кота, подравшегося со своими соперниками и обслужившего после этого целую армию изнывающих от любовного томления кошечек.
– Клянусь своей задницей, что в постели она была… – начал он, но тут же осекся, увидев своего разъяренного отца.
– Прости меня за грубость, дочка, – промолвил герцог и, обернувшись к сыну, заорал: – Ты хочешь, чтобы твой сморчок больше не вставал от чрезмерного усердия?!
– А ты хочешь, чтобы он атрофировался от бездействия? – возразил ему Генри. Три месяца свободы сыграли свою роль и разбудили в нем бунтарский дух.
Кили разразилась смехом.
– Не потворствуй ему, – бросил герцог дочери и с дергающейся от нервного тика щекой, медленно встав из-за стола, стал надвигаться на сына.
Генри инстинктивно попятился.
– Папа! – воскликнула Кили, опасаясь, что он ударит брата.
– Убирайся вон, – приказал сыну герцог с угрозой в голосе. – Через час я жду тебя в своем кабинете в усадьбе Толботов.
Генри быстро кивнул и поспешно покинул комнату.
– Это я виновата в том, что Генри совсем отбился от рук, – промолвила Кили. – Я с головой ушла в собственные переживания и…
– Не бери на себя вину за возмутительное поведение брата, – прервал ее герцог. – Он должен был охранять тебя, а не бегать по бабам. Я буду ждать тебя на пристани в одиннадцать.
– Папа!
Герцог обернулся уже в дверях.
– Не будь слишком суров с ним, пожалуйста, – попросила она.
– Я не собираюсь убивать своего единственного сына, – заверил ее герцог с улыбкой. – В это, наверное, сейчас трудно поверить, но я тоже когда-то был молодым.
В назначенное время Кили вышла из дома и направилась через лужайку к пристани, где ее уже ждал отец. Ее щеки раскраснелись от волнения, сердце пело от предвкушения встречи с любимым. Великая богиня-мать наградила ее за непоколебимую веру и преданность.
Беременность на исходе четвертого месяца сделалась заметной, многие наряды стали тесны. Сегодня Кили надела свое самое красивое и самое свободное повседневное платье из фиолетового бархата, со скромным неглубоким вырезом. Поверх него она накинула легкий черный шерстяной плащ. В руках Кили несла большую матерчатую сумку со священными предметами, необходимыми ей для совершения магического ритуала, который должен был защитить Ричарда от злых сил.