– Мне нужно побыть наедине с Меган, – шепнул герцог на ухо дочери. – Иди к своему мужу, дитя мое. И возьми вот этот кулон, символ разделенной любви.
Герцог снял кулон в форме туловища дракона и, отдав его дочери, помог ей встать.
Кили стала спускаться по склону холма, направляясь к Ричарду. Охваченная необъяснимой робостью, она внезапно замедлила шаг, но, увидев, какой любовью светятся изумрудно-зеленые глаза мужа, тут же с криком радости бросилась ему на шею. Ричард распахнул ей свои объятия.
Он крепко прижал Кили к груди, как будто намеревался больше никогда не выпускать ее из своих сильных рук, и приник к ее губам. В этот страстный поцелуй Ричард вложил всю свою любовь.
– Я люблю тебя, – сказал он, наконец прерывая долгий поцелуй. – Pour tousjours.
– Я тоже люблю тебя, – прошептала Кили. – Навсегда. Возьми, теперь это твое.
И она протянула мужу кулон, который передал ей отец.
– Спасибо, дорогая моя, – сказал Ричард и с благоговением принял подарок. – Я буду хранить его вечно, как и нашу любовь.
– Мы сможем остаться здесь на празднование Белтейна? – спросила Кили, устремив взволнованный взгляд своих фиалковых глаз на мужа. – В этот день молодые влюбленные пары прыгают через костер.
– Да, мы обязательно отпразднуем этот день вместе с ними, – сказал Ричард. – Ради тебя, любовь моя, я готов перепрыгнуть через тысячу костров.
Повернув голову, Кили увидела, что ее отец сидит на могиле Меган. Он выглядел очень грустным и одиноким.
– Он очень любил тебя, мама, – прошептала Кили. – Пошли ему какой-нибудь знак.
Внезапно раздался оглушительный раскат грома. Крошечные просветы на небе увеличились, и сквозь них проглянуло солнце, и тут же из тяжелых нависших облаков пошел снег. Крупные белые хлопья закружились в воздухе.
Изумленный герцог поднял глаза на небо. Радостная улыбка заиграла на его губах и озарила лицо.
– Гремит гром, светит солнце, и идет снег, – сказал Ричард. – И все это одновременно.
Взглянув на мужа широко открытыми от изумления глазами, Кили спросила:
– Неужели все это сделала я?
– Нет, дорогая моя, это сделала Меган.
Она родилась десятого августа, и ее назвали Блайд.
Шесть недель спустя, 21 сентября, сады и палисадники Англии запестрели яркими астрами. Их необычный аромат разносился повсюду, извещая о том, что наступило время полнолуния и осеннего равноденствия, когда день равен ночи.
К полуночи Лондон затих. Горожане легли спать после праздничного застолья в честь Михайлова дня, а села – после празднования дня урожая. Лишь окна одного из больших особняков на Стрэнде все еще были ярко освещены.