— Сделаю все, что в моих силах, господин комиссар, — пообещал Матиас.
Что мне нравится в этом рыжем филине по кличке Матиас, так это то, что он неизменно дает исчерпывающие ответы, не задавая лишних вопросов. Ничему не удивляется, молодчина. Он смотрит на жизнь через микроскоп, общие планы его не волнуют. Не успел я сосчитать до одного, как Матиас исчез на винтовой лестнице.
Я сделал знак Нини.
— Подойдите сюда, надо поговорить. Ваша малышка поспешила смыться, нужно ее срочно вернуть.
Полюбовались бы вы на Нини! В каком жалком состоянии пребывала она после сокрушительного удара Берты! Над глазом зеленой кокардой светился синяк. Скулы алели. Верхняя губа вздулась, словно мотоциклетная шина. Правое ухо распухло. Рукав разорванной рубашки задрался и обнажил татуировку. Чистая классика: сердце, пронзенное стрелой. Под рисунком было первоначально выведено: “Навеки с…” Позже имя стерли и заменили другим, а потом следующим. Похоже, на Ребекку было потрачено больше чернил, чем обычно, буквы прямо-таки резали глаз.
— Вы служили во флоте? — с восхищением выдохнула Берта, увидев нательные граффити Нини.
Гренадерша загадочно улыбнулась. Она проходила по другому ведомству. С безразличным видом, прихрамывая, она подошла ко мне.
— Вы знаете, куда направилась Ребекка? — спросил я.
— Понятия не имею.
— Мне необходимо выяснить.
— Мне тоже, — огрызнулась Нини. Она заметила блондинку, забившуюся в уголок дивана.
— Джеки, — позвала хозяйка, — ты видела, как уходила Ребекка?
Блондинка была расстроена, у нее шла кровь из носа. Она набила ноздри тампонами, но кровотечение не остановилось, кровавые пятна уродовали блузку.
— Она очень торопилась, — ответила гостья, жалобно всхлипывая. — Она услышала, как этот чумной хорек разговаривает по телефону, и объявила, что ей пора сматываться, дело пахнет жареным. Просила передать, что не хочет тебя огорчать, но другого выхода нет. “Отвлеките парней, они не должны видеть, как я ухожу”. Мы не успели ее расспросить, она уже хлопнула дверью. Господи, да что происходит, я до сих пор не пойму! Ты ведь приглашала обсудить следующий отпуск!
Наступило молчание, прерываемое стонами раненых.
— Где живет ювелир, зять малышки? — спросил я композиторшу.
— Новый проспект Генерала де Голля, в Сен-Франк-ля-Пер, — ответила Нини. Она опять сидела рядом с Бертой. — Прежде они жили просто на проспекте Генерала де Голля, но после смерти президента улицу окрестили “новой”.
Люди, пережившие острый шок, часто вдруг вспоминают не относящиеся к делу подробности.
Получив столь ценные сведения, я поднялся на террасу.