— Она умерла?
— Более чем.
— Ее убили?
— Видимо, если только не сама отпилила себе голову по неизвестной причине.
Тогда он, наконец, понимает наше к нему отношение. Он садится, держа руки на отлете и явно пугаясь крови, которой они измазаны.
— Это не я! Не я! Клянусь вам, не я!!!
Ударом в грудь (я практикуюсь в этом виде спорта) заставляю его успокоиться и замолчать.
— А кто тебя обвиняет, дырявая голова?
— Так вы не считаете, что это сделал я?
— А кто вы? Я ничего не считаю, я ищу.
— А кто вы?
— Комиссар Сан-Антонио, к вашим услугам. А теперь выкладывай все, что знаешь.
— Да, да, я все скажу. Что вы хотите знать?
— Как можно больше, парень! Все! Кто ты, чтобы начать с азов, потом о твоей связи с бедняжкой Вавой, и все остальное. Особенно остальное, понял?
— Клянусь, это сделал не я! Вава. Какой ужас! Закройте ее, месье, я не могу этого видеть. Да, да, я скажу все, но закройте ее, или я сойду с ума. У меня было к ней большое влечений. Мы знакомы уже больше года. Ну, разумеется, и все остальной. Мы бросались друг к другу, как тигры. Она была необыкновенной женщиной — у нее были такие гигантские потребности, ей всегда было мало. Меня зовут Песон [2], Роберт Песон, 25 лет. Я мебельщик-обойщик в Пуасси, я никогда не делал ничего плохого, можете справиться. Живу в Булони, авеню Жорж Марше, 118, около почтового отделения, вместе с матерью. Она нянчит нескольких ребятишек, чтобы заработать на жизнь. Она слабенькая, моя старушка, но очень мужественная.
Я позволяю ему выговориться о своем доме и своей мамаше. Сейчас это ему очень нужно.
— Она воспитывала меня одна. Отец убежал с соседкой, когда я был еще в пеленках. Я никогда ее не огорчу. Верьте мне, месье.
— Я тебе верю.
Он поднимает ко мне свое лицо большого мальчика — упрямого, но не злого. Машинально я бормочу.
— Ты рано облысел. С чего бы это?
— Три года назад у меня был тиф, после чего выпали волосы, будто иголки с артишоков, да так и не выросли.
— Как ты познакомился с мадам Бордо?
— Случайно. На улице. Я возвращался вечером на мотоцикле через Марли. У нее случилась авария возле Сены. Ну, мы и познакомились.
“Сена, мамаша, Париж”. Что-то роднит меня с этим парнем, развязным, неуживчивым бродягой и шалуном.
Я мог стать таким же, если бы родился в более скромной обстановке, чем моя.
— Вы не разрешите мне помыть руки? Я больше не могу…
— Иди.
Он направляется к цинковому умывальнику. Его лицо свела судорога переживания.
— Как это могло случиться с моими руками?
Вместо ответа я пожимаю плечами.
Берюрье не увлекла вся эта история, и он уснул в полотняном кресле, сложив руки на объемистом животе. Он храпит со свистом через нос, с рокотом через рот, и это напоминает разгрузку машины с щебенкой.