– Ты хоть раз, – твердо произнесла Пэтти, – в состоянии помочь сестре просто так, без процентов?
– А почему?
– Да потому, что ты ее любишь.
– Какое отношение ко всему этому имеет любовь?
– Майк!
– Мне нужно бережно относиться к деньгам. Иначе кто окажет ей же материальную помощь в старости? Ну ладно, только ты воспитываешь у меня дурные привычки. – Он нехотя вытащил из бумажника пятидолларовую купюру.
– Сделка века! – выпалила Ингрид. – Можно подумать, что я просила миллион.
– Базовый экономический принцип остается одним и тем же, независимо от суммы. – Майк повернулся к Пэтти. – Ты разрушаешь систему. Мистер Уолтон говорит на уроках, что наша система свободного предпринимательства построена на наличии денежной массы в обращении, кредит основывается на гарантированном обеспечении, а процентные ставки…
Пэтти выдернула из сети электрокофеварку.
– Когда я увижу мистера Уолтона, я принесу ему свои извинения.
– Если ты и дальше будешь ставить мне палки в колеса, я займусь археологией. Знаешь, что это такое? Наука, которая занимается тем, что выкапывает что-нибудь старенькое и придумывает подходящие к случаю истории.
Ингрид вздохнула.
– Может быть, папа добудет тебе должность комика-эксцентрика. – Она подлила себе молока. – Джимми берет меня на классный вечер. Он пригласил меня вчера в конце дня.
– Что ж, рада за Джимми. – Пэтти знала, что Ингрид чуть ли не сна лишилась в ожидании этого приглашения. С деланной легкостью Ингрид продолжала:
– Потом мы решили, что объединимся с одной-двумя парами и поедем на пляж в Ньюпорт-Бич. В Диснейленде будет такая толкучка!
Все разом смолкли. Тиканье часов с кукушкой, казалось, предвещало взрыв. Слышно было, как на улице по гравию шуршат шины. Все, кроме Ингрид, перестали есть.
Майк поглядел на отца.
– Я бы не советовал ей это делать. Там происходят страшные вещи. Я читал…
– Не твоего ума это дело, – произнес Джордж Рэндалл.
– А я не хочу, чтобы она опозорила семью.
– Майк, прошу тебя! – Пэтти повернулась к Ингрид. – Не думаю… – Фраза повисла в воздухе. Обсуждать вопрос было несвоевременно. Ингрид подняла голову.
– Папа, скажи же что-нибудь. Можно мне ехать или нет?
– Тебе семнадцать. Решай сама.
– Когда ты так говоришь, значит, нельзя, только я сама должна это сказать.
Отец аккуратно сложил салфетку.
– Если ты спрашиваешь меня, одобряю ли я эту идею, то я отвечаю – нет. Я не считаю правильным, когда класс разбивается на группки, и я не в восторге от поездки двух или трех парочек среди ночи на маленький курортный пляж.
Ингрид с шумом уронила вилку на тарелку и встала.