По тому, как Фил застыл в дверях и некоторое время не мог оторвать от нее глаз, Руфь поняла, что не зря потратила время. Секунд пять он молча смотрел на нее, затем вошел в комнату и вскользь бросил что-то о том, как хорошо она умеет одеваться.
Лучше бы он ничего не говорил. Его взгляд был гораздо красноречивее этого небрежного замечания.
В лифте, по пути вниз, она передала ему привет от своего отца, и Фил кивнул головой.
– Хорошо. Когда он приедет, мы покажем ему город. Ему будет интересно.
Руфь была благодарна Филу за то, что на этот раз он удержался от обычного своего сарказма по отношению к ее отцу.
Нельзя сказать, что он недолюбливал отца Руфи, на самом деле, будучи совершенно разными людьми, они на удивление неплохо ладили друг с другом. Просто Фил посмеивался над старомодным, почти деревенским образом жизни, который вели отец Руфи и его друзья. Руфь соглашалась, что подобная жизнь и в самом деле уводит от действительности, однако не видела в том ничего предосудительного – в конце концов, ее отец мог себе позволить подобное существование, ведь при этом он не причинял никому вреда. Фил же явно презирал людей ничего не производящих и целиком занятых собственным комфортом и развлечениями.
Они никогда не спорили на эту тему. Руфь вообще не умела спорить. У нее был легкий, жизнерадостный характер, хотя в присутствии Фила она смеялась меньше, чем обычно. Руфь сама не замечала этого – она любила его и принимала близко к сердцу все, что он считал важным.
Ресторан, куда он привез ее на этот раз, отличался от вчерашнего. Несомненно, заведение это тоже было очень дорогое, но вчерашнего ощущения избранности здесь не было. Руфь заинтересовали посетители, и Фил показал ей капитана одного большого корабля, а также владельца рыболовной флотилии. За отдельным столиком сидел тучный человек, явно итальянского происхождения. Фил пояснил, что это агент, человек, который собирает заказы на перевозку грузов, а затем раздает их пароходным компаниям, зарабатывая на этом комиссионные с обеих сторон.
Руфь подумала, что все это как-то нечестно, по крайней мере – неэтично; вообще вид этого человека не вызывал в ней симпатии.
В соседнем зале играл оркестр, там же находился бар. Сюда, где за столиком сидели Руфь и Фил, через широкую арку прохода, соединявшего оба зала, лилась громкая музыка.
Несколько человек, проходя мимо, дружески кивнули Филу; некоторые останавливались поговорить с ним и при этом вовсю глазели на Руфь. Ресторан определенно отличался от вчерашнего; здесь было гораздо оживленнее и веселее. После того, как принесли две огромные тарелки ростбифа и заиндевевшую бутылку французского шампанского, Фил сказал: