— А я? Вы думаете, хоть у одной женщины в мире была такая брачная ночь?
— Но я же не виноват! Все получилось из-за этого субъекта!
Означенный субъект, воспользовавшись тем, что на него никто не обращает внимания, ускользнул в спальню, чтобы позвонить Джорджо Луппо и сообщить о провале операции. Мафальда объяснила, что еще не все потеряно и Луппо пустил слух, будто кейс — только ловушка, а настоящие бумаги Субрэй носит при себе. Так что Жак должен состряпать липовое досье и сунуть в карман, да поживее, поскольку его английский, американский и советская коллеги наверняка не замедлят явиться на виллу.
Когда Субрэй вернулся в гостиную, Фальеро успел расколотить вторую японскую вазу, Тоска, вся в слезах, клялась немедленно вернуться домой, к маме, а сержант, развалившись в кресле, с воодушевлением следил за развитием действия. Очевидно, он чувствовал себя как зритель в театре. Эмиль занимался своим делом, будто в комнате кроме него никого не было. Появление Жака прервало представление, и сержант встретил его с явным неудовольствием.
— Кажется, вам полегчало, синьор? Тогда самое время поговорить серьезно. Вы знаете, кто на вас напал?
— Нет.
— Нет? Но разве это не американец… или англичанин…
— Меня ударили сзади, сержант… Откуда же мне знать, кто это сделал?
— Послушайте, синьор, у меня складывается весьма неприятное впечатление, что вы смеетесь надо мной, а следовательно, над всем карабинерским корпусом! Очень опасная игра, э? Во всяком случае, вам должна быть известна личность особы, похитившей ваш кейс?
— Да.
— Ах, все-таки вы ее знаете! Вы, конечно, подадите жалобу и…
— Нет.
— Как нет? Вас ограбили, а вы не желаете подать в суд?
— Нет, поскольку я и сам подшутил над несчастной синьориной. То досье, за которым она охотилась, у меня в кармане, а отнюдь не в кейсе!
— А как вы мне докажете, что сказали правду, синьор?
— Я думаю, доказательства представят они сами…
— Кто?
— Те, кто во что бы то ни стало хотят отобрать у меня досье, пока я не отдал его по назначению. А мне еще надо немножко прийти в себя…
— В таком случае я тоже остаюсь здесь. Карабинер!
Силио бегом примчался в гостиную.
— Да, сержант?
— На нас в любую минуту могут напасть. Держитесь настороже. Я на вас рассчитываю!
Морано потемнел, нахмурился, вскинул ружье и вышел с таким решительным видом, словно хотел показать всем присутствующим, что враги войдут на виллу только через его труп. Карло побежал звонить своей Антонине: супруга карабинера должна знать, что ее муж готовится к подвигу и его ждут или слава, или смерть (а может, и то и другое сразу). Это сообщение так подействовало на чувствительную Антонину, что ей пришлось выпить три чашки черного кофе, прежде чем она нашла в себе силы дотащиться до гипсовой статуэтки святого Франциска Ассизского, умоляя его защитить ее незаменимое сокровище. Синьора Коррадо даже попыталась прельстить святого обещанием поставить ему целую уйму свечей (но, будучи женщиной весьма осторожной, не стала уточнять, какой толщины).