— По-вашему, мы должны бросить этот след?
— Не вижу другого выхода.
Примиряющий тон Болтона резко контрастировал с подчеркнуто сухим Мортлока.
— Итак, вы согласны допустить, чтобы Мелвин Дэвис снова ускользнул от нас и мог безнаказанно убивать людей?
— Полноте! Полноте, Крис… Не приписывайте мне того, чего я не говорил. Так же, как и вы, хотя и по другим причинам, я был бы счастлив снова засадить Дэвиса в тюрьму. Но для этого правосудию нужны улики.
— Я их найду!
— Очень сомневаюсь, Крис, и не могу позволить вам тратить время на разработку бесперспективной версии.
— Слушаюсь!
Сдерживая гнев, Мортлок встал, холодно попрощался с начальником и направился к выходу. Он уже переступал порог, как вдруг суперинтендант сказал:
— Крис… Эта учительница слишком занимает ваши мысли. Позвольте дать вам совет…
— Не позволю, сэр!
Ричард Болтон в свою очередь почувствовал, что теряет самообладание. Но, человек хладнокровный, миролюбивый и привыкший хорошенько все обдумывать, прежде чем действовать, суперинтендант не вернул Мортлока, а лишь вздохнул. Он действительно глубоко симпатизировал Крису и тревожился, видя, как тот вступает на путь, ведущий в никуда. Болтон вновь пожалел, что его не было в Ярде в тот день, когда приходила миссис Гендерсон. Суперинтендант не позволил бы ей заморочить себе голову россказнями о муже, несомненно тяжело больном, которому следовало бы как можно скорее обратиться к психиатру, а не жить, дрожа от беспредметного страха. Что касается Дэвиса, то Мортлок знает, конечно, что множество проходимцев всякого рода ухитряются ускользнуть от полиции. Почему же он столь безумно упорствует в деле, обреченном на провал? Суперинтендант сознавал, что в этой истории Крис, подстегиваемый безотчетной нежностью к миссис Гендерсон, разыгрывал роль этакого доблестного рыцаря Круглого Стола, всегда готового на самые невероятные, опасные приключения ради Прекрасной Дамы, не помышляя об иной награде, кроме улыбки или благодарности. Кто бы мог подумать, что у хмурого Криса Мортлока такая романтическая душа?
Когда Болтон рассказал Джанет о том, что произошло между ними, она удивилась гораздо меньше мужа. Когда речь заходила о любви или даже о привязанности не столь пылкой, ее воображение тут же разыгрывалось. В данном случае оно оправдывало Мортлока и осуждало неспособность мужа — выработанную или природную — воспарить над реальностью. Ричард успокоился, полагая, что вскоре Мортлок перестанет думать об этой авантюре, не сулящей ничего в будущем.
Вернувшись в кабинет, Крис уже не так гордился собой. Но поскольку согласиться с суперинтендантом означало бы в его глазах предать Джойс, Мортлок не сожалел о своем поведении, хотя Болтон неизменно выказывал ему самую искреннюю дружбу. Однако на что он, Крис, надеялся? Почему не мог перестать думать об этой женщине, хотя видел ее всего дважды? Тут, несомненно, сыграла роль не сама личность Джойс, хотя она и волновала его, а другое: будучи замужем, молодая учительница оставалась совершенно одинокой. Это приводило инспектора в отчаяние. Он ненавидел Ларри Гендерсона, не ценившего своего счастья — жить в маленьком домике в Уотфорде рядом с безгранично преданной ему женой. Нет, Крис не покинет миссис Гендерсон. Он вернет ей покой, в котором Джойс так нуждается, — тут-то проявится его внимание к молодой женщине. Несмотря на запрет Болтона, Крис не оставит дела Мелвина Дэвиса до тех пор, пока не найдет улики, не вернет самообладание Ларри Гендерсону, не восстановит безмятежность семейного очага. Ненависть Мортлока к гангстеру из Сохо еще более усиливалась его собственной неблагодарностью в отношении Ричарда Болтона. Инспектор ощущал покалывание в сердце. При мысли о Джанет, всегда такой доброжелательной, такой дружески расположенной, у инспектора покалывало в сердце. Сумеет ли она понять?