— Ах, и вы здесь! — воскликнула Мишель, даже не дав ему времени поздороваться. — Какого черта вас сюда занесло?
— Но… я хотел узнать, как себя чувствует мадам Парнак…
— И вам не стыдно?
— Стыдно? — изумился Лепито.
— Какой наглец! Только отец в кабинет, а этот уже шасть к его жене? — возмущалась Мишель. — Что вам здесь нужно в конце-то концов? Ну?
— Ничего, обычный долг вежливости. Повторяю, я хотел узнать о ее здоровье.
— Так я вам и поверила! Долг вежливости!.. Вам-то что за дело до здоровья моей мачехи?
— По-моему…
— Молчали б лучше! Одно у вас на уме, развратник! А может, вас, как всякого убийцу, тянет на место преступления?
— Ну что вы несете? Совсем рехнулись? — слабо отбивался Лепито.
— Во-первых, попрошу вас разговаривать со мной вежливо! А во-вторых, нечего из меня дуру делать!
— Совершенно не понимаю, в чем…
— Вы что же, воображаете, будто ваше ночное свидание с мачехой для меня тайна? Это вы ее стукнули?
— Нет-нет, клянусь вам, это не я!
— Жаль! Это единственное, что я охотно простила бы вам! А теперь убирайтесь!
В это время нотариус вышел из своего кабинета и, увидев, что молодой клерк разговаривает с его дочерью, спросил:
— Вы хотели меня видеть, Франсуа?
— Пальцем в небо! — фыркнула Мишель.
— Я… я пришел… вернее, я хотел… узнать, как себя чувствует мадам Парнак.
— Очень мило с вашей стороны, Франсуа.
— Просто нет слов, как мило! — сквозь зубы пробормотала девушка.
Мэтр Альбер рассердился.
— В конце концов это просто невыносимо, Мишель! Какая муха тебя сегодня укусила? Твои замечания нелепы и неуместны.
— Нелепы и неуместны, да?
— Вот именно!
— Что ж, разбирайтесь сами! Почему б тогда не отвести его к Соне? Пусть убедится, что твоя супруга жива.
— Очень хорошо! Как раз это я и собираюсь сделать. Вы идете, Франсуа?
Мишель испустила вопль, похожий на крик бешеного слона, готового вонзить бивни в соперника.
— О-о-о! Полтора идиота!
И, повернувшись на каблуках, она выбежала в сад. Мэтр Парнак покачал головой и повел клерка в комнату жены.
— С моей дочерью что-то неладное. По-моему, она ревнует.
Франсуа показалось, что у него остановилось сердце.
— Ревнует? — прошептал он, побледнев.
— Да, Мишель, наверное, считает, что я люблю ее меньше, чем раньше. Глупенькая! Разве можно сравнивать любовь к жене и любовь к дочери!
Если Соня и удивилась, увидев Франсуа, то никак не выдала своего недоумения.
Эдмон Шаллан и Ансельм Лакоссад разрабатывали план действий на завтрашний день. Неожиданно дежурный сообщил, что с комиссаром хотел бы поговорить мэтр Парнак.
Нотариус снисходительно поздоровался, как и подобало богатому буржуа в разговоре с полицейским.