Наверно, мне пора описать его. Сделать это – все равно что описать себя, так мы похожи. Я не хочу сказать, что он напоминает девчонку или я парня, это вовсе не так, просто мы проходили в школе законы Менделя, и я знаю, что мы с Харри должны были родиться с черными волосами и темно-карими глазами, если только мы не мутанты. Дело в том, что наш отец имел черные волосы и темно-карие глаза.
Наша биологичка (по совместительству – географичка) говорила, что эти гены – доминантные и отличаются от рецессивных, ответственных за голубые глаза и светлые волосы, которыми обладала противная английская родня моей матери. Англичане не первыми поселились возле озера Пилгрим-Лейк, хотя они и ведут себя, как коренные жители. На самом деле раньше всех здесь появились индейцы. Они, предки моего отца, пришли сюда пятнадцать тысяч лет тому назад. Но англичане отняли у них все земли с помощью какого-то странного договора, говорить о котором не любят. Вероятно, они стыдятся своего поступка.
Мой отец мертв. Он погиб где-то на Тихом океане, где бомбил проклятых япошек, один из которых убил его.
Вот почему вчерашний день так важен. Он стал вехой в моей жизни. И в жизни Харри тоже, хотя брат об этом ещё не знает. Понимаете, мой отец в течение года считался без вести пропавшим, и мы продолжали надеяться. Его не было в списках военнопленных; однажды мы получили письмо с известием об его исчезновении. Он просто растворился в небе, как Гленн Миллер.[2]
Люди из военного министерства никогда не говорят, что кто-то исчез, они выражаются более изысканно, но что это меняет? Я так сильно любила моего отца и вдруг прочитала это ужасное сообщение о том, что он больше не существует, что его не могут найти, что никто точно не знает о происшедшем. Харри тогда сказал:
– Не теряй надежду, Алексис. Кто знает? Может быть, он прячется где-то в джунглях.
– Или стал исполнителем фламенко, вроде Кортеса.
– Не смей так говорить, – закричала мать. – Это кощунство!
– Я просто пошутила, – попыталась оправдаться я, но не успела закончить предложение, потому что мать так сильно ударила меня по лицу, что к моим глазам подкатились слезы. Однако я сдержала их, чтобы мать не испытала удовлетворение от того, что я плачу. В детстве она часто видела меня плачущей. Она всегда била меня за всякие проступки и досыта насмотрелась на мои слезы, можете мне поверить. К тому же она никогда не любила моего отца, но сейчас, когда он исчез, изображала из себя страдалицу – эту роль она репетировала годами.
– Сейчас не время для шуток, – голос матери смягчился. – К тому же Харри прав. Возможно, отец жив. Один Бог знает правду.