— О Боже, — снова вырвалось у меня.
— Тсс, я же просил, — граф зажал мне рот рукой. — Не волнуйся так сильно. Видишь, никто не появляется.
Поющие принялись сбрасывать с себя амулеты. Женщины раздевались и оставались нагими.
— Nopeai babajehi ds berina val ooaoner, vouuple canisa.
— Что они поют? — шепотом спросила я.
— Это энохский язык — древний язык подобных ритуалов, моя дорогая. Эта песня заряжает их сексуальной энергией, которая, в свою очередь, порождает биохимическую энергию, чтобы встретить и принять Сатану.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю, моя дорогая! Сатанизм оправдывает алчность, гордость, зависть, злобу, чревоугодие и похоть. Только здесь человек отбрасывает чувство вины, присутствующее в других религиях, следует своим природным инстинктам.
— О, — промолвила я, потрясенная познаниями графа в области темных сторон жизни.
— Карлос — первосвященник этой церемонии. Сейчас ты кое-что увидишь, следи за ним.
Карлос открыл большие холсты, стоявшие у краев алтаря. Абстрактные пастели смешались с лунным светом; светящиеся лавандовые и голубые краски струились по полотнам, точно вода. Внезапно алтарь ожил, близнецы с остекленевшими глазами корчились на мраморном пьедестале. Священник поднял серебряный потир и вылил им на грудь красную жидкость. Я почувствовала запах крови, меня замутило. Участники ритуала окружили алтарь. Мы с графом посторонились. Мужчины в черном и обнаженные женщины по очереди макали руки в кровь, находившуюся в потире, и рисовали полосы на бюстах и бедрах корчившихся близнецов.
— По-моему, это надо заснять, — серьезным тоном предложил граф.
— Кажется, у меня уже была такая возможность, к счастью, я потеряла сознание.
На небе по-прежнему сияла луна.
Сатанисты развязали близнецам ноги; женщины с остекленевшими глазами дотрагивались большими пальцами ног до половых органов каждого, кто опускал руки в потир. Когда участники церемонии закончили разрисовывать тела, обе женщины уже находились в глубоком трансе. Сатанисты надели свои одежды и вернулись на прежние места; Карлос положил на алтарь какую-то черную тряпичную сумку. Одна из сатанистов вынул из украшенного драгоценными камнями ящика длинный меч и вонзил его в тряпку. Внутри что-то взорвалось.
— Да здравствует Сатана! Да здравствует Сатана! — громче прежнего зазвучали голоса.
— Да здравствует Сатана! — присоединился к ним граф; толкнув меня в бок, он приказывал мне сделать то же самое.
Я подавила очередное: «О Боже».
Первосвященник Карлос казался огромным. В черном плаще, стоя у алтаря, он читал текст с клочков бумаги в деревянной тарелочке.