Люк нехотя крякнул и провел рукой по волосам.
– Ты и есть французская куколка, Рокс.
– Я как раз та, которая заставит его заплатить за измену, – глаза ее стали строгими. В них было достаточно хитрости, чтобы вызвать у Люка невольное восхищение. – Интересно, что он будет обо мне рассказывать? Скажет, что вошел в номер, увидел горничную, опишет меня – не очень подробно, потому что сам будет виноват и испуган. Лучше так, чем если бы он меня вообще не увидел, – она подошла к шкафу и, пошарив рукой по верхней полке, улыбнулась. – Et voila[17]! – И она потянулась за трехэтажной шкатулкой с драгоценностями.
– Боже ты мой, Люк, она, наверное, весит двадцать фунтов, – прежде чем он успел ей помочь, Роксана поставила шкатулку на пол и присела рядом с ней. – Моя! – упреждающе прошипела она, шлепнув его по потянувшейся было к шкатулке руке. Она вытащила ид кармана набор замысловатых острых предметов, выбрала один из них и с его помощью принялась за шкатулку.
Вся операция заняла у нее сорок три секунды – Люк засек время. Он не мог не признать, что она была лучше, намного лучше, чем он думал.
– Вот это да! – Ее сердце забилось с бешеной скоростью, когда она открыла шкатулку. Все там светилось, блестело и сверкало. Она чувствовала себя Алладином в пещере. Нет, скорее как сорок разбойников, подумала она. – Потрясающе! – повинуясь непреодолимому желанию, она опустила руку в шкатулку.
– Если только они настоящие, – трудно было сдержать столь знакомую дрожь, однако твердость голоса удалось сохранить. – Кстати, профессионал не распускает слюни над добычей.
– А я и не распускаю, – она опять засмеялась, и лучезарно улыбнулась ему. – Может быть, чуть-чуть. Люк, ну разве это не потрясающе?
– Если… – его голос дрогнул, – они настоящие, – повторил он.
Роксана лишь вздохнула по поводу его близорукости и вытащила лупу.
Обследовав колье из сапфиров и бриллиантов, она встала на колени.
– Настоящие, Каллахан, – ускорив свои действия, она изучила одну за другой все драгоценности, а затем завернула каждую в полотенца. – Не скажу, что бриллианты второй воды, скорее третьей, но и они сойдут. Я думаю, сто шестьдесят – сто семьдесят тысяч чистыми.
Он думал примерно так же, однако не хотел говорить ей, насколько одинаково они мыслят. Он поднял ее и поставил на ноги, после чего протер шкатулку и, обхватив полотенцами, поставил на место.
– Пошли!
– Ну что, Люк, – она преградила ему путь; глаза ее смеялись. – По крайней мере, ты теперь можешь сказать, что я хорошо поработала.
– Новичкам всегда везет, – он ухмыльнулся.