сумею убедить присяжных. — Ева бросила взгляд на вышедших из лифта Макнаба и Фини. — Дополнительное обвинение: сообщничество в покушении на убийство и нанесении тяжких телесных повреждений офицеру полиции. Доставьте ее в участок, детектив. Оформите арест.
— С удовольствием. — Макнаб взял Селину за плечо.
— И еще вот что: укажите детектива Пибоди как офицера, произведшего арест. Заочно.
Макнаб открыл было рот и снова закрыл. Ему пришлось откашляться.
— Спасибо, мэм.
— Иди домой, малыш, — сказал ей Фини, взяв Селину под другую руку. — Мы тут сами справимся.
Ева прислушалась к тронувшемуся вниз лифту.
— Надо было бы сегодня же послать сюда команду, вдруг мы что-нибудь найдем? Хочется добавить пару прутьев в решетку ее камеры… — Она потерла кулаками усталые глаза. — К черту! Мы просто опечатаем помещение. Это может подождать до завтра.
— Слова, звучащие музыкой в моих ушах! — Рорк снова вызвал лифт. — Это было благородно, лейтенант, — приписать арест Пибоди.
— Она это заслужила. — Ева повела затекшими плечами и шагнула в лифт. — А знаешь, у меня до сих пор все тело гудит. Глаза сами собой закрываются.
— Мы это исправим, как только вернемся домой. Можешь закрыть глаза. — Рорк наклонился и поцеловал ее долгим, нежным поцелуем.
Выйдя на улицу, Ева опечатала дверь.
— Дождь перестал, — заметила она.
— В воздухе все еще туман висит.
— Мне это даже нравится.
— Она тебе, между прочим, тоже нравилась, — напомнил Рорк.
— Да, нравилась. — Стоя у дверей подъезда, Ева оглядела залитую дождем улицу. Мимо проехало такси, поднимая тучи брызг из-под колес. — Она действительно мне нравилась. Все еще нравится в каком-то смысле — даже теперь, когда я знаю, что она собой представляет.
Рорк обхватил ее одной рукой за плечи.
— Думаешь, она его любит? Лукаса?
— Нет. — Ева давно уже поняла, что такое любовь. — Но она-то уверена, что любит…
На этот раз Ева без споров опустилась на пассажирское сиденье и сладко зевнула, пока Рорк усаживался за руль. Она откинулась на спинку и закрыла глаза, не сомневаясь, что он благополучно доставит ее домой.
Да, она знала, что такое любовь!