— Если мне не понравится что-нибудь, я вообще не стану показываться, вот и все. А коли я не появлюсь к завтраку, пойдешь меня искать. Зря я, что ли, покупал тебе эти щегольские сапоги?
Маленькую каменную церковку было хорошо видно даже в бледном свете молодого месяца. Нетрудно оказалось обнаружить и ветхую конюшню неподалеку. Некоторое время Остин наблюдал за ней, укрывшись в кустах на опушке ближайшего леска. Наконец он решил, что в конюшне никого нет. Поля вокруг отлично просматривались с его наблюдательного пункта, и он вглядывался в расстилающиеся темные дали со все возрастающим напряжением. Прошел почти час, прежде чем, почти в полночь, на поле появились две черные точки и, петляя и кружа, стали приближаться к конюшне.
Двое, и оба пришли пешком. Остин почувствовал невероятное облегчение. Однако, следуя привычке, он продолжал наблюдать за окрестностями, поглядывая то на церквушку, то на лес: не заметно ли там какого движения. Убедившись, что никого больше нет, Остин, ведя свою лошадь на поводу, вышел на залитое лунным светом поле и направился к этим двоим, не снимая, однако, руки с рукоятки пистолета во внутреннем кармане сюртука.
Когда он приблизился к ним, эти двое тоже углядели его, сразу прижались друг к другу и замерли возле дверей конюшни.
— Я же сказал, чтобы приходил один.
— Тут у нас были непредвиденные обстоятельства… — подал голос тот, что был повыше и покрепче, нарочито звучным голосом. А маленький, щупленький, стоявший в шаге позади него, энергично закивал.
— Неужели? — Остин окинул парочку оценивающим взглядом. Пришли пешком, судя по всему, без оружия, и вообще совсем не таких людей он ожидал встретить. Он никогда лично не встречался с человеком, с которым вел свои сомнительные делишки вот уже в течение двух лет, но по тем нескольким запискам, которыми им случилось обменяться, Остин заключил, что этот девонширский контрабандист был джентльменом. Он осторожно покосился на странную парочку, жестом предложил им войти в конюшню, затем нырнул внутрь вслед за ними.
Ветхая дверь со скрипом затворилась, и Остин, повинуясь инстинкту, сразу же нащупал низкие балки над головой и прижался спиной к стене.
— В центре стоит бочка, на ней фонарь, — сказал он властно. — Зажгите его.
Скоро пламя вспыхнуло в высоком фонаре, и Остин принялся разглядывать двух просто одетых парней, стоявших перед ним. У одного физиономия была широкая и квадратная, у другого — худенькая, востроносая, со страдальчески наморщенным лбом. Ни тот ни другой не походили на ушлого дельца или главаря банды контрабандистов. И смотрели они на него с таким выражением, будто перед ними сам Сатана.