В следующий момент Шейн сгреб ее в охапку и грубо, почти зло поцеловал в дрожащие губы. Потом поставил на землю и сказал тихо и неистово:
– Не смей становиться такой, слышишь? Ты ведь совсем не такая, принцесса. У тебя васильковые глаза, у тебя теплые пальцы и веселый смех, ты любишь лошадей, а тебя любит Джейд. Не смей, слышишь? Я тебе это запрещаю.
Она молчала, оглушенная, ослепленная его яростью и его словами, а в груди разгоралась неуместная щенячья радость. Словно маленький костер полыхал там, где сердце, и щипало глаза, и чесалось в носу, и от этого было так хорошо, что дунь сейчас ветер – и Вивиана Олшот полетит. Полетит над равнодушным и сытым Городом, мимо витрин и огней, прямо в синеву неба, туда, где здороваются и смотрят прямо в глаза, туда, где Шейн Кримсон целует ее, огромный, загорелый, пахнущий пылью и бензином, а лохматый Джейд скачет в пыли и гулко лает, приветствуя ее…
– Ви?
– А?
– Прости меня. Я с ума сошел. Пойдем в филармонию. Надо поймать такси, да?
Она рассмеялась звонким и счастливым смехом.
– Да ну его, этого Баха! Он жену тиранил и детей порол. Пошли домой!
Прошло еще несколько дней. Вивиана засыпала и просыпалась с улыбкой, даже не вспоминала про Дикси, зато пригласила на ланч дочь Фаррелла, Мими, с которой в детстве очень дружила.
Джейд вылизывал ей щеки по утрам, а потом пил с ней вместе кофе на кухне. Вернее, пила она, а Джейд смотрел на нее с тихим обожанием и иногда вздыхал от счастья. Она, конечно, не обольщалась: львиную долю любви Джейда вызвали горячие тосты с сыром, которые она теперь жарила в двойном объеме.
Господи, да Дикси умерла бы при одном известии о том, что Вивиана ест на завтрак тосты с сыром. И еще яичницу с беконом, ветчину, джем и булочки с маслом.
После того вечера в душе Вивианы лопнула какая-то плотина, словно ледяной затор растаял, и теплая, веселая, бурная радость разлилась рекой по жилам. Они с Шейном, не сговариваясь, избегали вспоминать ТОТ ВЕЧЕР, но зато теперь Вивиана совершенно естественно здоровалась с Линдой, иногда передавала мальчишкам сладости и игрушки, а то и приглашала Линду выпить чашку кофе вместе с ней.
Охраннику Джошу она подарила комплект для новорожденного за бешеные деньги и удрала из гаража в легкой панике, увидев слезы на глазах здоровенного охранника. Слышать его дрожащий голос и сбивчивые слова благодарности оказалось выше ее сил.
Вивиана Олшот спешно наверстывала все то, что упустила за долгие двадцать шесть лет своей рафинированной, самодовольной и скучной жизни.
Они с Шейном и Джейдом гуляли каждый вечер в парке, и Вивиана рассказывала ему содержание всех книг, прочитанных ею с детства, описывала картины и скульптуры всех музеев мира, в которых успела побывать, напевала ему мелодии Моцарта и Вивальди. Иногда Шейн норовил подпеть ей, но мистер Джейд немедленно принимался гулко и негодующе лаять, и тогда они с хохотом убегали от него, а огромный пес несся за ними, смешно взбрыкивая мохнатыми лапами и пугая чопорных нянь с колясками.